Лесная герцогиня - Вилар Симона (1997)

С Меченым Эмма встретилась лишь через неделю, когда вместе с Герлок прибыла в усадьбу. Герлок тут же сползла с седла перед матерью, прошла через двор и стала с застенчивым любопытством разглядывать незнакомого человека. Эмма же осталась сидеть на лошади, не сводила глаз с мелита. Святая кровь, как он изменился! Раньше это был не первой молодости воин, но еще крепкий, с молодецкой ловкостью в движениях, с мрачным, но живым и горящим взором. Теперь перед ней сидел старик. Глаза под мохнатыми бровями казались отрешенными, равнодушными. Сидел он, ссутулясь, уронив на колени большие руки с набрякшими венами. Былого щегольства придворного нет и в помине – серая туника истрепалась, поверх нее наброшена кожаная безрукавка, потертая, выцветшая, с продранными петлями. Узкие кожаные штаны лопнули на одном колене. А волосы… Раньше черные как вороно крыло, они как пеплом были присыпаны сединой, а длинные вислые усы совсем поседели и теперь сливались с жесткой белесой щетиной на небритых щеках.

Эмма медленно приблизилась.

– Здравствуй, Меченый.

Он даже не поглядел на нее. Не пошевелился и когда она стала благодарить его за спасение. Обождав немного и спросив, не голоден ли он, и так и не получив ответа, она прошла в дом. Зато Герлок осталась подле мелита, что-то лепетала, затрагивая его. Эмма какое-то время поглядывала за ними, зная, как резок и груб бывает Эврар, и опасаясь, что он ненароком может обидеть девочку. Но когда он стал отвечать на бесчисленные вопросы малышки, успокоилась. Ведь для Эврара Герлок все же была дочерью его почитаемого герцога, и он не посмеет быть с ней дерзким. Но что же все-таки случилось, что он приехал сюда, что находится в таком состоянии и, похоже, не собирается уезжать?

Следующие дни они почти не разговаривали. У Эммы накопилось много дел, и ей было не до Эврара, да и она почувствовала, что участливые расспросы только разозлят мелита. И тем не менее она незаметно ухаживала за ним – велела постелить свежие шкуры на лежанке, где он спал, починила ему одежду, старалась приготовить для него что-нибудь повкуснее. И лишь когда она захотела перевесить подвешенное слишком близко у очага оружие Эврара – меч в богатых ножнах, тяжелую боевую палицу, щит, – он вдруг гневно рявкнул:

– Не прикасайся!

А когда Эмма объяснила, что здесь на оружие осядет копоть, он как-то тоскливо и грубо проворчал, что раз оно уже ему не понадобится, то все равно, в каком оно состоянии. И Эмма поняла, что в жизни Эврара произошла настоящая трагедия, раз такой воин даже не заботится об оружии.

Она терялась в догадках и, зная, как много значит для мелита его герцог, даже решилась осторожно спросить – не отбыл ли в лучший мир ее венчанный супруг Ренье? Эврар отрицательно покачал головой, но лицо его при этом еще больше помрачнело.

Теперь целые дни он проводил в бездействии. Похоже, поиски Эммы были последним живым всплеском в его душе, а теперь он все время был один, молчаливый, хмурый, не отвечающий на обращения, погруженный в свои мрачные мысли.

Развеять бесконечную апатию мелита удавалось лишь Герлок. Видимо, у девочки по-прежнему было подсознательное желание видеть в ком-то того, кто бы заменил ей отца. И теперь, когда не стало Бруно, она одарила своей привязанностью Эврара. Семенила за ним повсюду, собирала для него ягоды, что-то рассказывала, и Эмма даже порой слышала его негромкий хриплый смех. И все же, когда он тоскливым взглядом окидывал высившиеся вокруг покрытые лесом горы, она понимала, что он чувствует. Она знала, что Меченый богат или был когда-то богат. Ибо у нее складывалось впечатление, что ему некуда больше ехать, а значит, он, познавший ранее мир, вынужден оставаться в глуши Арденнского леса, и, видимо, еще долго будет тосковать по простору, по опасностям дорог и шуму голосов.