Молот и «Грушевое дерево». Убийства в Рэтклиффе - Филлис Дороти Джеймс, Т. А. Критчли (1971)

Во вторник в канун Рождества магистраты из Уайтчепела в конце концов вышли из игры, получив информацию такую же абсурдную и бесполезную, как и все остальное, что к ним попадало. Прибыл магистрат из Хартфордшира и сообщил «о чрезвычайных обстоятельствах, которые могут пролить свет на недавние печальные события». Некто Бейли, каменщик из Норфолка, был взят под стражу по подозрению в совершении тяжкого преступления. Во время обыска его комнаты обнаружили много ценной посуды и испачканное кровью белье. Возникло подозрение, что этот Бейли участвовал в последних убийствах, и его подвергли строгому перекрестному допросу. Он всячески отрицал, что знает об убийствах что-либо, заявил, что ему неизвестны те, кто совершил преступление, и он не хочет подводить невинных граждан. Вечером его поместили в тюрьму в Чешанте. А когда констебли пришли наутро за арестованным, чтобы вести на допрос, обнаружили, что он висит на балке на шейной косынке и не подает признаков жизни. В этой связи «Таймс» отмечала, что «несчастный не выказывал признаков душевного расстройства, но не вызывает сомнений, что найденные в его жилище предметы украдены по соседству в доме какого-нибудь джентльмена». Что вполне возможно, однако непонятно, почему хартфордширские магистраты заподозрили Бейли в убийстве Марров или Уильямсонов – ведь в домах жертв ничего ценного не похитили. Но информация, пусть нелепая и не относящаяся к делу, получена и передана по назначению. Судейские не только в Лондоне, но во всей стране отчаянно пытались что-то предпринять. Даже в Портси и Портсмуте собрали по подписке деньги и объявили награду за информацию об убийцах. Причем сумма получилась по тем временам небывалой – 800 фунтов.

Тогда же в сочельник наконец произошел важный перелом. Через семнадцать дней после убийства Марров и через четыре после того, как появилось последнее объявление с подробным описанием молота, орудие убийства опознали, хотя неясно, по чьей инициативе. И совершенно непонятно, почему это потребовало столько времени, если на молоте имелись инициалы владельца. Судя по всему, молот узнал по описанию хозяин «Грушевого дерева» мистер Вермилло, потому что именно ему было выдано соответствующее вознаграждение. В этот момент Вермилло находился в Ньюгейтской тюрьме, куда его поместили за долги. И туда Кэппер принес тщательно упакованную улику. Вермилло узнал молот и заявил, что он принадлежит немецкому моряку из Гамбурга по имени Джон Питерсон, который недавно останавливался в «Грушевом дереве», а когда уходил в плавание, отдал ему на хранение сундучок с инструментом. Большинство инструментов были помечены инициалами моряка. И хотя Вермилло не брался определенно опознать молот, он почти не сомневался, что именно этот молот находился среди других инструментов. Он сам колол им дрова и сломал кончик.

С чувством облегчения и удовлетворения Кэппер вернулся в Шэдуэлл и принес туда молот и хорошие новости. Наконец его усилия и усилия его коллег как будто увенчались успехом. Они работали без устали. Просиживали часы напролет, допрашивая подозреваемых. Не оставляли без внимания поступающую информацию, изучали улики. А взамен за труды удостаивались лишь критики и брани сквозь зубы. Такое впечатление, что толпа считала именно их ответственными за убийства Марров и Уильямсонов. Но теперь наметился успех. Орудие убийства, с которого до сих пор не были смыты кровь и прилипшие волосы, несомненно, взяли из «Грушевого дерева». Под стражей находился проживавший там подозреваемый. Вывод напрашивался сам собой: пора писать министру внутренних дел, чтобы и он проникся их осторожным оптимизмом, и напомнить, с каким рвением Кэппер и его коллеги занимаются расследованием.

«Шэдуэлл, 24 декабря 1811 г.

7 часов

Уважаемый сэр!