Молот и «Грушевое дерево». Убийства в Рэтклиффе - Филлис Дороти Джеймс, Т. А. Критчли (1971)

Мы целый день провели в суде, допрашивая тех, кого так или иначе коснулось подозрение. Но пока не можем утверждать, что имеем достаточно улик, чтобы схватить преступников. У нас имеется человек, которого мы собираемся допросить сегодня вечером и который нам кажется весьма подозрительным. Как только что-нибудь прояснится, мы немедленно вас проинформируем.

С уважением

искренне ваш

Эдвард Маркленд».

В тот же вечер, вскоре после семи, Джона Уильямса привели в наполненный людьми зал заседаний суда. В освещенном свечами помещении допрос и заслушивание свидетелей проходили в привычной для того времени манере, демонстрировавшей не только определенные изъяны и несправедливость системы, но почти абсолютную власть магистратов вести расследование, как им угодно. Их функция была главным образом следственной. А единственная судебная функция заключалась в передаче дела задержанного на рассмотрение суду, если они считали, что против него выдвинуты достаточно веские обвинения. При этом они сами же решали, насколько эти обвинения были вескими. Нормы доказательного права не существовало. Магистраты задавали любые вопросы, которые, по их мнению, могли способствовать выяснению правды или просто приходили им в голову. Задержанным позволялось, и это даже поощрялось, возлагать вину на себя. Принимались показания с чужих слов. Не пресекалась открытая предвзятость свидетелей, пристрастность, измышления и злой умысел. Выслушивалась непроверенная, не относящаяся к делу информация. Задержанного не представлял ни адвокат, ни знакомый, и ему не позволялось выслушивать свидетельства против себя.

Не все процедуры проходили при открытых дверях. Магистрат мог потребовать, чтобы свидетеля привели к нему домой, и допрашивать его с глазу на глаз. Мог навестить свидетеля в тюрьме, как это случилось, когда Кэппер пришел к Вермилло. Вероятно, лишь немногие магистраты были коррумпированы. В основном они оставались честными, сознательными людьми, стремящимися выяснить истину. Но истина зачастую и оказывалась первой жертвой в некомпетентных, предвзятых судах, на которых они председательствовали.

Рождественский выпуск «Морнинг пост» подробно освещал, что происходило в суде. Джон Тернер снова описывал мужчину, которого видел. В статье говорилось:

«Пока Тернер спускался по лестнице, он ясно слышал, как кто-то медленно ходит в гостиной. Скрипели подошвы, и Джон не сомневался, что у неизвестного не было подбитых гвоздями набоек. Оказавшись у двери, Тернер увидел мужчину именно в той позе и одетого таким же образом, как он описывал коронеру.

Привели подозреваемого, и магистраты задали свидетелю вопрос, считает ли он, что стоящий перед судом мужчина – тот самый, которого он видел в доме Уильямсонов. Свидетель затруднился ответить, но добавил, что видел его до этого два или три раза у Уильямсонов. Но не знает, приходил ли он вечером в прошлый четверг.

По тому, в каком порядке вызывали магистраты свидетелей, интересно проследить за работой их мысли. Они явно рассчитывали, что их ключевой свидетель Тернер опознает в Уильямсе убийцу. Но опознал бы он или нет, желательно было получить подтверждающее доказательство. Убийца Уильямсона и Марра наверняка испачкался в крови и отправил окровавленную одежду в стирку. Поэтому они с надеждой вызвали прачку Уильямса.

Допросили Мэри Райс, которая больше трех лет обстирывала задержанного. Она прекрасно знала принадлежащие ему вещи, но в последние две недели заказов не получала.

Магистраты допросили ее с пристрастием.

Вопрос: Вы не видели крови на его рубашках?

Ответ: Видела. На одной.

Вопрос: Вы видели кровь на его рубашках после субботы на прошлой неделе?

Ответ: Видела. Одна рубашка была испачкана около воротника. Словно отметины от двух пальцев.

Вопрос: Другие части не были измазаны?

Ответ: Не обратила внимания. Рубашка была разорвана на груди.