– … и сейчас хотел бы узнать, не желаете ли снова устроить небольшую оргию. Если будет время. Когда будете свободны, – вкрадчиво продолжал он. – Например, прямо сейчас.

Впервые со времени их знакомства Лейни уловила нечто вроде смущения в его обычно уверенном голосе, а ведь она думала, что такого просто не бывает!

– Ты… видела доктора Тейлора перед отъездом?

Лейни кивнула, нервно теребя пуговицу на блузке.

– И? – выдавил он.

Она кокетливо вскинула голову и взглядом дала понять все, что хотел знать Дик.

Он не дал ей времени опомниться и жадно прижал к себе несопротивляющееся тело. Уверенность тут же вернулась, и он стал целовать ее с надменностью господина, предъявляющего права на деревенскую девчонку. Его пыл остыл только на те несколько минут, пока он нес ее на руках в спальню, которую они когда-то делили. Только там он поставил ее на ноги и обжег головокружительным поцелуем.

– Поверить не могу, что это происходит со мной, – шептала она, пока он прокладывал дорожку из поцелуев к ее уху.

– Верь. Верь мне. Я люблю тебя всем сердцем и намерен каждый день своей жизни твердить, как много ты для меня значишь.

Изумрудные глаза обожающе смотрели на нее.

– Вы великолепны, миссис Сарджент. И мне всегда нравился этот костюм.

– Вот уж не думала, что заметишь!

Тот самый костюм, который был на ней в вечер их первой встречи! До сегодняшнего дня костюм висел в шкафу.

– Я заметил.

Он снял с нее жакет.

– Раньше у меня не было привилегии раздевать тебя.

– У меня тоже.

Она провела ладонями по лацканам, прежде чем стянуть с него пиджак.

Во время аварии в лифте он долго возился, развязывая ее шарф. Теперь на это ушло несколько минут. Она с такой же сосредоточенностью трудилась над его галстуком. Глядя в глаза друг другу, они одновременно высвободили блузку и рубашку. И так же одновременно уронили их на пол.

Тихие слова любви срывались с его уст. Глаза не отрывались от грудей, едва прикрытых тем же лифчиком, который был на ней в ту ночь. Блестящая прозрачная голубая ткань сильно натягивалась, грозя выпустить ставшие более полными груди на волю. Сливочная плоть выступала над кружевным краем.

Его палец погладил атласную кожу. Она положила ладони на грудь Дика. Вопросительно на него уставилась.

– Ну же, – пробормотал он. – Делай все, что считаешь правильным. И только потому, что так хочешь. Не потому, что считаешь, будто я этого ожидаю.

Ее пальцы неустанно расчесывали поросль темных волос, кое-где прошитую серебром. Ведомая интуицией и голодом по его ласкам, она подалась вперед и прижалась губами к жестким волосам. Поцеловала загорелую кожу, провела языком по соску.

– Господи, Лейни, ты меня убиваешь.

Он расстегнул застежку ее лифчика. Она вывернулась из бретелек. У Дика перехватило дыхание при виде упругих холмиков. Он перегнул ее через руку и припал к соску жаркими губами. Застонав от наслаждения, стал покрывать поцелуями ее груди.

– Дик! – выдохнула она под дождем его поцелуев. Его язык стал влажным, проворным орудием пытки, заставившим темно-розовые ареолы сморщиться и затвердеть.

Его твердая плоть нашла пещерку ее женственности и стала чувственно об нее тереться. Лейни пропела его имя, как языческую литанию, запутавшись пальцами в его волосах.

Почти теряя самообладание, он нашел ее сочные губы.

– Клянусь, скоро мы весь день станем играть в доктора, но сейчас… о, Лейни, я слишком тебя хочу!

Дрожащими пальцами Дик расстегнул ее юбку, захватил в горсть рубашку и трусики, стянул вниз и встал на колени.

– Посмотри на себя! – восхищенно прошептал он, когда она выступила из одежды. Его руки застыли в воздухе, словно он боялся испортить ее неземную красоту похотливым прикосновением. Поцеловал ее постройневшую талию, плоский живот, ямку пупка, густое гнездышко рыжеватых волос, бедра.

Тихо заскулив, она качнулась к нему.