Богам божье, людям людское - Красницкий Евгений Сергеевич (2010)

— Ну, не скажи, Леш, не скажи… меня за то дело Юрий Владимирович… не обидел, в общем. И потом… приблизил, совета спрашивал. И князья не все одинаковы. Князь Юрий[58] в Украине Залесской прочно обустраивается: татей изводит — пути безопасными делает, новые городки закладывает, народцы тамошние — мерю, буртасов и прочих — приструнивает. Он и стол-то в Суздаль перенес, чует мое сердце, чтобы поближе к буртасскому Бряхимову городку быть — больно место для торговли удачное[59]. И сведения о сопредельных землях собирает, я для него в каждый большой караван своих людишек… м-да. Разные князья, Леха, разные. А что в бегах, то это… иное дело и иной разговор.

— А что за дело-то? — жадно спросил Анисим.

— Знаешь, Осьма, а чесотку-то твою вылечить можно. — Алексей мгновенно нашел способ увести разговор от скользкой темы. — Она же у тебя не телесная, а… гм, умственная — след того страха, который тебе перенести довелось. Наверняка волхва с этим справится способна. Саввушку-то моего она тоже от пережитого страха лечить взялась.

— Нет уж, перетерплю, как-нибудь. Не каждый же день в лесу телешом сидеть приходится, а зимой так и вовсе благодать. — Осьма замахал руками на собирающегося что-то сказать Алексея. — И с дитем напуганным меня не равняй, я сам кого хочешь напугать могу… ежели для дела понадобится.

— Ну, как знаешь…

— Так ты княжьим ближником был? — все не мог угомониться Анисим. — А чего ж тогда…

— Да, сурово это с муравейником-то. — Опять перебил Алексей. — У меня, вот, тоже одного половцы поймали. Привязали к коню и погнали вскачь, так и волочился по земле, пока мясо с костей не соскоблилось.

— Половцы, вроде, по-другому казнят. — Удивился Осьма. — Глаза выкалывают и бросают посреди степи.

— Это они своих так, кто сильно провинится — вроде бы и не убивают, но, все равно, смерть. А с чужими — кто во что горазд. Мы тоже, бывало, развлекались… Было у меня два любителя — братья родные — такое вытворяли… потом их свои же кончили, не стерпели, хотя народец у меня вовсе не нежный был, да и не умственный, тоже. Но всему же предел должен быть. Так что, если бы ты того татя к муравейнику привязал — поделом, пусть бы сам попробовал.

— Леха, а ты, значит, с волхвой знакомство свел? — Анисим, наконец-то, отцепился от Осьмы. — Слушай, а меня к ней сводить можешь?

— Д-дурак… — вполголоса пробормотал Осьма.

— Смотря зачем, — ответил Анисиму Алексей — если ты на нее только как на диковинку попялиться желаешь…

— Нет, нет, нет! — Замахал руками Анисим. — Что ты! Дело у меня к ней, я давно собирался, да неловко, как-то, самому, а ты с ней знаком, ну и…

— А Настена-то не может тебе помочь? Говорят, что она не слабее…

— Да ну ее… — Анисим досадливо поморщился. — Надсмеялась, да прогнала… заноза. Взять бы ее, да вместе с дочкой…

— Во-во! Ты это Михайле расскажи, особенно про дочку! — неожиданно развеселился Осьма. — Он тебе, кроме тех девяти отверстий, что Господь Бог в человеках проделать изволил, десятое проковыряет. Болтом самострельным! И место хорошее подберет, не сомневайся, он парень умственный, как раз такой, каких ты любишь!

— Врешь, Осьмуха, у баб дырок больше! — подключился в тон купцу Алексей.

— Ага! Я же и говорю: место хорошее подберет! И станешь ты, Анисим, бабой. — Осьма мечтательно прикрыл глаза. — Сиськи вырастут, борода облезет… И к волхве ходить не надо, Михайла сам управится!

Анисим обиженно насупился и молча уставился себе под ноги.

— Ну вот, надулся, тудыть тебя! — Осьма пихнул Анисима в бок. — Будет тебе, шуток не понимаешь?

— Шуточки вам все… а у меня жизнь вся наперекосяк идет!

— Что, так плохо? — участливо поинтересовался Осьма. — Болезнь какая-то?

— Да нет, здоров я. — Анисим тяжко вздохнул. — Тут другое дело. Удачливости бы мне, хоть немного. Казалось бы, все хорошо, все, как у всех, а как-то так выходит все время…