Ассегай - Уилбур Смит (2009)

— И что теперь? Страна разорена, детей кормить нечем, а твой народ превратили в рабов, nein? Ты ведь поэтому остался? Чтобы воспоминания не мучили?

На глаза навернулись слезы, и Хенни вытер их мозолистым пальцем.

— Ты под чьей командой воевал?

Впервые за время пути Хенни посмотрел немцу в глаза.

— Я не говорил, что воевал.

— Подожди, попробую угадать. Может быть, со Смэтсом?

Хенни покачал головой и поморщился.

— Янни Смэтс предал свой народ. Они с Луисом Бота перешли к «хаки». Продались британцам.

— Ага! — воскликнул граф с видом человека, уже знающего ответ. — Ну конечно. Ты ненавидишь Смэтса и Боту. Тогда все понятно. Ты был с Коосом Делареем. — Ответа не последовало, да немец его и не ждал. — А скажи-ка мне, Дюран, что за человек он был генерал Коос Деларей? Говорят, он один стоил больше Боты и Смэтса, вместе взятых. Это правда?

— Да, человек был необыкновенный, — сказан Хенни, не сводя глаз с дороги. — Для нас все равно что Бог.

— А если бы снова началась война, ты пошел бы за Делареем?

— За ним — куда угодно, хоть к воротам ада.

— А другие, твои товарищи, они бы пошли?

— Пошли бы. Мы все бы пошли.

— Не хочешь встретиться с Делареем? Поздороваться? Пожать руку?

— Невозможно, — пробормотал, качая головой, Хенни.

— Со мной возможно все. Я умею устраивать так, что и самое невозможное случается. Только ничего никому не говори. Даже своему боссу, Sout Piel, который тебе нравится. Это между нами. И запомни, когда-нибудь я еще сведу тебя с генералом Делареем.

Сидевшая между двумя мужчинами Ева скучала и вообще, похоже, чувствовала себя лишней. Мужчины беседовали о чем-то своем да еще и на чужом языке. Отто фон Мирбах знал, что из иностранных Ева говорит только на французском.

Для заправки «Бабочки» Леон воспользовался одним из пятидесятигаллоновых бочонков, доставленных Густавом из Найроби на грузовике. Для Маниоро и Лойкота тоже нашлось занятие: Леон отправил их на ближайший холм — собрать последние новости из окрестных деревень. Пару раз он отрывался от работы и слушал долетающие с далеких холмов пронзительные голоса. Общаясь между собой, чунгаджи пользовались чем-то вроде вербальной скорописи, и он даже различал отдельные слова, но уловить смысл всего обмена не мог.

Залив горючее во все четыре бака аэроплана, он мыл руки возле своей палатки, когда оба масаи спустились наконец в лагерь. Новостей было немало, но лишь немногие представляли интерес для Леона. Первая касалась Лусимы, собиравшей в следующее полнолуние совет старейшин племен на горе Лонсоньо. Такое собрание было традиционным для этого времени года событием, которое всегда начиналось с принесения в жертву предкам белой коровы. Масаи верили, что от соблюдения ритуалов зависит благополучие всех племен.

Еще говорили о недавнем набеге на одну из деревень разбойников-нанди. Они увели с собой тридцать шесть голов племенного скота, и морани нагнали их на берегу реки Тишими. Всех животных вернули, тела похитителей бросили в воду. Следов не осталось — об этом позаботились крокодилы. Местные власти ведут расследование в Наросура, только шансов найти мстителей мало — настрадавшиеся от набегов местные жители разом потеряли память. Никто ничего не знает — ни об угнанном скоте, ни об исчезнувших нанди.

Откуда-то из-под Кикорока в долину пришли четыре льва, все молодые самцы. Из родного прайда их, похоже, выгнал вожак, не стерпевший появления претендентов на его самок. Две ночи назад эта четверка задрала шестерых телят неподалеку от горы Лонсоньо. Старейшины деревушки Сонджо призвали на помощь морани. Воины уже собрались и готовы преподать львам хороший урок.