Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона - Даниэль Дефо (1720,1724)

Здесь я попал в общество мастаков по части дурных дел, и один из них, более ловкий, чем остальные, завязал со мною тесную дружбу, так что мы называли себя братьями и рассказывали друг другу все. Звали его Гаррис[66]. Парень этот явился как-то утром ко мне и спросил, не съезжу ли я с ним на берег. Я согласился. Мы получили у капитана разрешение воспользоваться лодкой и отправились вместе. Гаррис спросил, не хочу ли я поучаствовать в приключении, которое вознаградит меня за все прошлые неудачи. Я отвечал утвердительно, ибо мне было безразлично, куда идти. Мне нечего было терять и некого покидать.

Тогда он потребовал, чтобы я поклялся хранить в тайне все, что он мне скажет, и если я не соглашусь на то, что он предложит, не выдавать его. Я охотно связал себя обещанием, наговорив самые торжественные клятвы и бóжбы, какие только могли изобрести дьявол да мы с ним.

Тогда Гаррис сказал, что на одном корабле – он указал на стоявшее в гавани английское судно – есть отважный парень, который в компании с некоторыми членами экипажа решил завтра утром поднять мятеж и бежать, захватив судно. Если мы заручимся достаточной поддержкой на нашем корабле, то можем поступить так же. Предложение мне очень понравилось. Гаррис подобрал еще восьмерых ребят и сказал, что мы должны быть готовы взбунтоваться, как только его друг овладеет кораблем. Таков был замысел Гарриса. Я же, нимало не смущаясь ни подлостью подобного поступка, ни трудностью осуществления запланированного, немедленно вступил в гнусный заговор. Но осуществить нашу часть замысла не удалось.

Как и было уговорено, в назначенный день сообщник Гарриса на другом корабле по имени Вильмот принялся за дело: захватил помощника капитана и других офицеров, завладел судном и подал нам сигнал. Нас на корабле было всего десять участвовавших в заговоре. Поэтому мы покинули корабль, сели в лодки и отправились к нему.

Нас, покинувших таким образом свой корабль, с величайшей радостью принял капитан Вильмот и его шайка. Мы были вполне готовы к всяческого рода злодеяниям, смелы и отчаянны. Я не испытывал ни малейших угрызений совести по поводу того, что делал; и уж совсем не представлял, каковы могут быть последствия. Итак, таким образом я вступил в состав того экипажа – обстоятельство, которое в конце концов привело меня к сношениям с самыми знаменитыми пиратами того времени, некоторые из которых закончили свой жизненный путь на виселице. Поэтому я думаю, что отчет о моих дальнейших приключениях может составить занимательный рассказ. Но я заранее говорю и даю в том честное слово пирата, что не сумею припомнить все – нет, даже и сколько-нибудь значительную часть из того огромного разнообразия, которое являет собою одна из самых омерзительных историй, когда-либо поведанных миру.

Я же, бывший, как прежде уже говорил, прирожденным вором и уже давно по склонности пиратом, находился теперь в своей стихии и в жизни никогда ничего не предпринимал с бóльшим удовлетворением.