Ирландское сердце - Мэри Пэт Келли (2015)

И вот в канун Рождества я стояла за кулисами, когда занавес поднялся. Давали «Лавку чудес». На сцене, словно во сне, разворачивалась история про магазин волшебных игрушек, полный танцующих кукол. Декорации выполнил друг Гертруды, Пикассо. Блестели костюмы, музыка захватывала. На моих глазах две куклы из канкана, мужчина в вечернем костюме и женщина из «Мулен Руж» в цветистой юбке исполнили друг для друга танец любви. В программке было указано, что это Леонид Мясин и Лидия Лопокова. Во время всех этих скольжений, прыжков и поддержек они двигались потрясающе легко. Непринужденно, без напряжения. Я щелкала затвором беспрерывно, надеясь уловить мгновения этого действа. Они оба вплывали за кулисы в каких-то десяти футах от меня. И тут Лидия согнулась пополам и начала судорожно хватать ртом воздух. Я увидела проступившие пятна пота на ее костюме. Мясин тоже обливался потом. К ним подскочили мужчина и женщина из обслуживающего персонала, которые промокнули им лица полотенцами и предложили стаканы с водой. Они не заметили меня, и я фотографировала. Тем временем балет на сцене продолжался. Мужчина-служитель снял с Лидии балетную туфельку и начал массировать ей ногу. Я слышала, как она стонет. Туфельку снова надели, и танцоры вернулись на сцену.

– Тяжкий труд, – заметила я, обращаясь к служителю.

Он обернулся, и мне начало казаться, что этот балет вконец одурманил меня.

– Стефан, – тихо выдохнула я.

Как он мог тут очутиться? И все же это был он.

– Тихо, – предупредил меня он и жестом позвал спуститься за ним по лестнице.

Мы очутились где-то ниже уровня сцены.

– Я больше не Стефан, – заявил он. – Вы должны звать меня Николай. Ник.

– Что случилось? Почему вы здесь?

– Все потом, – оборвал меня он.

Я вернулась за кулисы как раз на гранд-финал. Куклы и кукольник танцевали вместе. Очень живописно.

– Политика, – объяснил мне Стефан.

Мы сидели у меня в комнате. Уже наступило рождественское утро. Вместо того чтобы идти ко всенощной мессе, я осталась в театре, где сцена превратилась в место для пиршества. Столы ломились от еды и водки, вся компания много ела, много пила и смеялась.

– Русские вечеринки не похожи ни на что другое, – сказал мне Леон.

Он увидел меня, гостью Дягилева, и нисколько не удивился, что я знакома с «Ником».

– Это Париж, – только и заметил он.

Я видела, как Дягилев направил на Мясина свою трость и коснулся ею каждого его плеча.

– Этот балет создал Леонид, – рассказал мне Ник. – Но я, как и он, думаю, что кукольник тут все-таки Дягилев.

– Серж, наверное, хочет, чтобы его танцоры были машинами, – вставил Леон.

Гулянье закончилось на рассвете.

И только теперь в моей комнате мы со Стефаном могли наконец-то нормально поговорить.

– Я выбрал неправильную революционную группировку, – сказал Стефан. – В итоге товарищи начали убивать друг друга. И мне пришлось убраться оттуда.

– Я почему-то не могла себе представить, что вы работаете с танцорами, – сказала я.

– Вообще-то, я представился массажистом. И уже неплохо поднаторел в этом, – ответил он.

– Но балет – это так… аристократично, что ли, – продолжила я.

– Дягилев использует сюжеты народных сказок. Он выяснил, как можно делать деньги на фольклоре нашего народа, – сказал Стефан.

– Где-то я уже такое слышала, – заметила я. – А вы ходили в отель Жанны д’Арк?

– Лучше туда не соваться. Там знают Стефана, а не Николая.

– Но вам, конечно, все равно нужно посетить мадам Симон.

– Нет, – покачал головой он. – Мне сейчас лучше придерживаться новой жизни. У меня есть враги. И нам с вами тоже больше встречаться нельзя.

– Но… – начала я.

А потом остановилась. Что вообще происходит с этими революционерами? Слава богу, наши ирландские повстанцы объединены.

Дягилеву совершенно не понравились фотографии, которые я принесла ему через три дня после Рождества.