Ирландское сердце - Мэри Пэт Келли (2015)

– У вас мои танцоры выглядят как загнанные лошади, только что закончившие пахать поле плугом. Отвратительно.

Он порвал мои снимки.

Думаю, ему не хотелось, чтобы кто-то увидел реальность, скрывавшуюся за красивой иллюзией. С другой стороны, весь Париж сам преобразился в громадную декорацию, заполненную актерами. Некоторые, вроде Стефана, по политическим соображениям превратились в кого-то другого, но другие, например возвратившиеся с войны американские ветераны, переделывали себя здесь. Потому что, один раз увидев Париж, они не могли вернуться к себе на ферму, на завод, за рабочий стол клерка. А насчет себя я уже не была уверена. Кто я – актриса или просто зрительница из зала? Я скучала по Маргарет и Мод. Тосковала по Питеру.

16 мая, 1920

Жанна наконец-то официально стала святой. Сегодня ее канонизировали в Риме. «Мои поздравления», – сказала я, двигаясь сквозь толпу на площади Пирамид, чтобы положить свой букет лилий на гору цветов перед статуей Девы, которая так вдохновляла меня в первые дни в Париже. «Прошу тебя, благослови Мод, Констанцию и меня, – молилась я, – а также всех женщин, которые сами встали на свою защиту. И пошли какой-нибудь особый знак сестре Мэри Агнес. Она, должно быть, на седьмом небе от счастья. Наконец заставила папу образумиться. Давно пора. Аминь».

Вернулся Флойд Гиббонс, на этот раз со своей женой. Он написал бестселлер, книгу про битву при Белло Вуд, и у него теперь была новая работа – репортер на радио.

Очень современный парень, этот Флойд. Я пыталась подбить его на то, чтобы отправиться в Ирландию и подготовить программу о войне за независимость.

– Скучно и опасно, – ответил он. – Плохая комбинация.

Вместо этого Флойд, его жена и я пошли в «Ритц». В город вместе с мужем Джимми Пикфордом приехала Олив Томас. «Флэппер» собственной персоной.

– Интервью со звездой кинематографа всегда попадает на первую страницу, – заявил Флойд. – Мы вытащим их в город. А вы сфотографируете. Развлечемся немного.

– Нет, спасибо, – ответила я.

– Париж – это праздник, – обратилась ко мне его жена. – Не стоит быть единственным человеком, который отказывается хорошо проводить здесь время.

– Вы Келли из Чикаго, – сказала мне Олив Томас, когда мы с ней познакомились, – а я Даффи из Питсбурга.

Она была очень красива. Белоснежная ирландская кожа. Голубые глаза.

– Поехали гулять с нами, – предложила она после интервью. – Покажем французам, как веселиться по-настоящему.

Я попыталась. Честно, я старалась. Пила шампанское, танцевала с Флойдом чарльстон. Но на самом деле все это время хотела оказаться сидящей у огня рядом с Питером в нашем маленьком домике на западе Ирландии.

Мы попрощались с Олив в три часа утра. А через два дня она неожиданно умерла. Статья Флойда вышла на первых полосах газет всех крупных городов. «Случайная передозировка», – писал он. Миниатюрная Олив Даффи ушла от нас в возрасте двадцати шести лет.

Бедная девочка. «Не такой уж Париж и праздник», – подумала я.

Глава 23

Февраль, 1921

Я работала с отцом Кевином в библиотеке, печатала с большим энтузиазмом, стараясь вместе с ним успеть закончить труд его жизни.

Нельзя сказать, что он уже находился на смертном одре, поскольку отец Кевин отказывался ложиться, но мы оба знали, что его сердце начало сдавать, – его тело оказалось слишком хрупким для такой силы духа. Ему было уже за восемьдесят, но он каждый день проводил в библиотеке, писал заключение к своей книге «Святой Колумба – от Донегола до Айона – и мировая история».

– Источником, из которого проистекает христианство Коламбы, является кельтская духовность. И это умышленная двусмысленность, Нора, – сказал он. – Его проницательность выходит за рамки простых дефиниций доктрины и заменяет собой любые разногласия религиозных конфессий.