Посмотри мне в глаза! Жизнь с синдромом «ненормальности». Какая она изнутри? Моя жизнь с синдромом Аспергера - Джон Элдер Робисон (2014)

Когда Текс включил гитару с подсветкой, и по корпусу инструмента побежали полосы белого света, все зрители, набившиеся в гримерку, довольно заулыбались. По стенам словно солнечные зайчики побежали. Будто рядом был пруд, на глади которого сверкали лучи солнца. Только гораздо ярче.

– Слушай, Децибел, старина, это супер! Клево!

Зрители теснились, стараясь подойти поближе – никто в жизни не видывал ничего подобного.

– Ух ты, чувак, ну и яркая же штуковина! Аж глазам больно!

Кто-то погасил верхний свет, и минуту-другую мы созерцали мерцающую гитару. Я наконец-то перестал волноваться и понял, что все получилось.

Наконец прибыл сам Эйс. Он взял гитару в руки осторожно, словно она была живая и могла укусить. Я его прекрасно понимал. Когда держишь эту гитару в руках, от нее исходит тепло, будто от живого существа, и волны жара пробегают по твоей коже в зависимости от того, как переключаются лампочки. Если закрыть глаза, то на ощупь вообще казалось, что гитара трется о ладони и ластится.

– Офигеть, – провозгласил Эйс. – Ну, старик, ты превзошел самого себя!

Мы отнесли гитары на сцену и подключили к комплекту из шести усилителей «Маршалл». Эйс заиграл на пробу. Музыка заполнила пустой зал. Звук Эйсу очень понравился, и я выдохнул с облегчением и расправил плечи от гордости. До концерта оставались еще сутки.

«Кисс» играли на аппаратуре и сцене, собранных на заказ. До начала концерта мне нужно было успеть кое-что приделать к алюминиевым станинам, которые стояли с той стороны сцены, где было место Эйса, – чтобы кое-какие дополнительные примочки для гитар были у него под рукой. Я сказал старшему плотнику, что именно мне необходимо, и он обещал сегодня же вечером все смастерить. «Но имей в виду, это в порядке большого одолжения. С тебя причитается галлон джина „Тэнкери“», – заявил он. Что мне оставалось делать? Я согласился. После всей нервотрепки с гитарами я был слишком перевозбужден, чтобы уснуть, но когда вернулся в номер, все-таки отрубился.

Когда я проснулся, в окна ярко светило солнце. Мой номер выходил на лужайку, которая шла под уклон и терялась в высоком болотном камыше. Словом, вид открывался вполне симпатичный, и портила его только табличка, которая торчала на краю лужайки, у самого камыша.

ВНИМАНИЕ!

БЕРЕГИТЕСЬ РЕПТИЛИЙ!

НЕ ЗАХОДИТЕ ЗА ЭТУ ТАБЛИЧКУ!

Я заметил табличку только сейчас, потому что, когда приехал, вообще мало что замечал вокруг – пока не настроил и не подключил гитары. Решив сфотографировать забавную табличку на память, я открыл дверь на лужайку и едва не наступил на большущую мокассиновую змею, которая нежилась на солнышке, расположившись на бетонном пятачке патио. Моего патио при моем номере!

Змея была фута три длиной, да еще и толстенная, толщиной с мою ногу, не меньше. И очень агрессивная на вид. Едва заметив меня, она отпрянула и разинула пасть, готовясь укусить. Белую с розовым. Таких змей я видел и раньше, на ферме у деда с бабушкой. Гремучие змеи просто уползали прочь, если их не трогать и не провоцировать, но щитомордники, как правило, проявляли агрессию и нападали сами – защищали территорию, которую считали своей. Эта змея явно собиралась на меня кинуться. Я быстро захлопнул дверь и задумался, как быть дальше.

Впервые я увидел ядовитую змею, когда мне было лет восемь. Но даже тогда я знал, как себя вести: вернулся в дом, открыл энциклопедию и отыскал статью «змеи». Я прочел все о змеях. Выяснил, что мокассиновые змеи опасны, как и гремучие змеи, и медноголовые, но при этом на свете существуют и куда более опасные разновидности. Я прочитал, где именно они водятся, и решил, что в эти края ни за что не поеду.