Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник) - Генри Райдер Хаггард (1885, 1887,1906)

— Держитесь правой стороны, Квотермейн! — скомандовал сэр Генри, а уже через мгновение упал без чувств. Альфонс давно лежал без сознания, и капитан Гуд был близок к этому. Только мы с Умслопогасом держались из последних сил.

За пятьдесят ярдов от огня я заметил, что голова Умслопогаса склонилась на руки. Итак, я остался один, хотя тоже начал задыхаться. Дерево лодки загорелось, перья одного из убитых лебедей тлели, и я понимал, что если мы приблизимся еще на три-четыре ярда к огню, то погибнем.

Я схватил весло, чтобы направить лодку как можно дальше от огня, но выронил его. Мои глаза готовы были лопнуть от нестерпимого жара, ощутимого даже сквозь опущенные веки. Мы очутились как раз напротив огня, и вода яростно кипела вокруг. Еще пять секунд… Мы проплыли мимо… Я потерял сознание.

Первое, что я ощутил, очнувшись, — это воздух, освеживший мое лицо. Мои глаза открылись с большим трудом: вдали, наверху, виднелся свет. Я начал припоминать, как здесь очутился. Лодка все еще плыла по реке, и на дне ее лежали голые фигуры моих спутников. «Живы ли они? — подумал я. — Неужели я остался один в этом ужасном месте?» Сунув руку в воду, я снова с криком отдернул ее. Прикосновение к довольно холодной воде причинило нестерпимую боль моей обожженной коже. Собравшись с духом, я брызнул водой на своих товарищей. К моей радости, Умслопогас пришел в себя, а следом за ним и остальные. Они напились воды, поглощая ее в большом количестве, словно губки, и поспешили одеться из-за свежести. Капитан Гуд указал нам на край лодки: от жары дерево покрылось пузырями и местами покоробилось. Если бы лодка была выстроена как европейские суда, то непременно рассохлась бы и пошла ко дну, но, к счастью, она была сделана из какого-то туземного дерева и осталась невредимой. Мы так и не узнали, откуда взялся столб пламени, — возможно, вулканические газы вырвались из недр земли.

Оглянувшись по сторонам, мы обнаружили, что по-прежнему плывем в темноте, и решили пристать к скалистому берегу, чтобы на небольшом уступе немного отдохнуть и расправить затекшие конечности. Это было ужасное место, но все же оно давало возможность отдышаться и осмотреть лодку. С трудом причалив к берегу, мы вскарабкались на негостеприимную скалу.

— Какое отвратительное место! — сказал Гуд, первым вышедший на берег, и засмеялся.

Раскатистый голос сейчас же повторил его слова сотню раз.

— Мес-то! то… то! — ответил другой голос со скалы.

— Место! место! место!.. то… то… — гремели голоса, сопровождаемые хохотом, и наконец умолкли так же неожиданно, как начали.

— О боже мой! — простонал Альфонс, теряя самообладание.

— Боже мой! Боже мой! Боже мой! — повторило эхо на все лады и голоса.

— Похоже, что здесь живут дьяволы, — тихо произнес Умслопогас. — Подходящее для них местечко!

Я постарался объяснить ему, что причина этих криков эхо, но он не хотел верить.

— Я знаю эхо! — возразил он. — Напротив моего крааля, в стране зулусов, жило эхо, и мы говорили с ним. Оно походило на голос ребенка, а здесь эхо как гром. Нет, здесь живут дьяволы! — Умслопогас затянулся трубкой. — Пусть ревут: они не смеют показать свои лица!

Он замолчал, считая дьяволов недостойными своего внимания. Мы разговаривали шепотом, но даже шепот раздавался в скалах таинственным ропотом и замирал в стонах и вздохах. Эхо — прелестная, романтичная вещь, но мы пресытились им здесь, в этом ужасном месте.