Двадцать четвертая буква - Том Лоу (2010)

– А у нас есть ордер на тебя. Адвокат Руссо дал показания, чтобы выписали ордер.

– Какие обвинения?

– Для начала словесное оскорбление и угроза физического насилия при отягчающих обстоятельствах, избиение, уничтожение имущества и кража в особо крупных размерах.

54

В боковое окно «Корнер-кафе» О’Брайен видел, как полицейская машина свернула на ресторанную парковку и остановилась перед соседним заведением «Уаффл-хаус».

– Кража? – переспросил О’Брайен.

– Руссо говорит, ты украл у него бутылку шампанского за полторы тысячи долларов. И что ты вытащил пистолет и угрожал ему смертоносным оружием.

– Крабом?

– Что? Ты угрожал ему крабом?

– Не простым, а каменным.

– Шон, ты в дерьме, причем серьезно. Обвинение в нападении включает избиение трех его сотрудников и уничтожение собственности. Говорит, ты нанес ущерба на пять штук, разбил звуконепроницаемое стекло в VIP-кабинке. Руссо в кардиологическом отделении «Джексон Мемориал».

– Он пытается прикрыть задницу, потому что знает – я записал его признание в убийстве Александрии Коул.

– Он клянется, что принудили и он сделал признание только под угрозой физического насилия.

– У меня есть свидетель.

– Кто?

– Женщина.

– Кто именно?

– Девушка по имени Барби. Работает в клубе «Парадиз».

– Как стриптизерша стала твоим свидетелем? Нет, лучше не рассказывай.

– Я взял ее с собой, поскольку знал, что иначе мне придется три часа ждать, пока я попаду в клуб. У Чарли Уильямса нет лишних трех часов. Руссо пришел в VIP-кабинку, потому что решил – его сутенер Серхио Конти привел ему очередную малолетнюю девчонку.

– Так откуда взялся чертов краб?

– Помнишь его алиби насчет ужина с каменными крабами? У его пятидесяти-с-чем-то-летнего приятеля-педофила в ночь убийства Александрии Конти.

– Я читал об этом, но уже не помнил с того времени, когда ты работал по делу.

О’Брайен молчал.

– Шон, ты здесь?

– Да, Рон, здесь. Ты был моим напарником и не помнишь информацию, которая всплыла во время расследования.

– Знаешь, со сколькими делами я работал? Думаешь, я могу помнить…

– Конечно нет, – сказал О’Брайен. – Когда я проезжал мимо «Каменного краба Джо», мне пришла в голову идея насчет краба. Похоже, Руссо так испугался краба, что забыл, что можно соврать, и я получил результат. Слушай, у меня есть запись. Я спросил, убил ли он Александрию Коул, и он ответил, цитирую: «Я убил эту суку». Рон, отнеси запись прокурору. Может, Стэнли Розену удастся получить постановление суда об отсрочке казни, тогда у нас будет время вытащить из тюрьмы невиновного.

– Этот, как ты его назвал, пятидесяти-с-чем-то-летний педофил Серхио Конти, – вздохнул Гамильтон, – тоже выдвинул обвинения. Конти говорит, ты угрожал ему смертоносным оружием.

– Ага, своей ладонью. Рон, эти уроды врали ФБР, УБН и мне.

– Я не о том думаю. С Розеном будут проблемы из-за того, как ты получил признание. А сейчас против тебя выдвинуто штук пять обвинений.

– Ты знаешь лучше прочих, мы просто не успеем сохранить жизнь Чарли Уильямса, если начнем сейчас протискиваться через всю систему.

– Я на твоей стороне. Но тебе придется самому принести пленку окружному прокурору.

О’Брайен молчал.

– Если я заберу у тебя пленку, – продолжал Гамильтон, – прокурор захочет узнать, откуда она взялась, а потом – почему я не взял тебя под стражу. Не подумай, что я тебя бросаю, но тут я мало что могу сделать. Извини.

– Под угрозой человеческая жизнь.

– Мне приходится действовать по правилам. Дай мне то, во что можно воткнуть здоровый крюк, и я буду крутить катушку до самого конца. Но сейчас у нас есть только пустой крючок, а единственная добыча – это ты.

– Если я соберу пресс-конференцию, кто-нибудь услышит признание этого мудака.

– Ты и так уже высунулся намного дальше, чем стоило.