Двадцать четвертая буква - Том Лоу (2010)

– Удалось прочитать часть письма Спеллинга. Сначала он сожалеет о своей жизни, хочет загладить вину и пишет, что в ту ночь сидел на парковке кондо, рассчитывая надыбать немного кокаина. Качество отпечатка ушло, когда он описывал, где спрятал нож. Город во Флориде, первые буквы «Ст».

– Самый крупный – Сент-Питерсберг.

– Но есть еще шесть, включая его старый дом – тюрьму штата Флорида в Старке. Вот перечень, – протянула она О’Брайену листок бумаги. – А вот твой диктофон и две копии признания Руссо. Письмо Спеллинга в этом пакете. Я собираюсь в аэропорт, отправить его в Квантико. Посмотрим, не сумеют ли они прочесть больше.

– Лорин, я очень ценю твою помощь, – сказал О’Брайен, касаясь ее плеча.

Зазвонил мобильник О’Брайена. Дэн Грант.

– Дэн, у тебя что-то есть?

– Один из наших помощников нашел тело Лайла Джонсона. Мерзкое дело, Шон. Лучшая попытка изобразить самоубийство, которую мне доводилось видеть. На руке Джонсона следы пороха. Преступник выстрелил Джонсону в правый висок. Вероятно, дослал патрон после того, как убил Джонсона. Могу поспорить, он сжал кисть Джонсона на пистолете, когда стрелял второй раз. Если бы не связь между Джонсоном и Спеллингом, это классифицировали бы как самоубийство, учитывая семейные ссоры Джонсона и его долги. Как нам поймать такого профи за то время, которое осталось у Чарли Уильямса?

– Начни с того, с кем говорил Джонсон до убийства. Посмотри, не звонил ли он Джонатану Руссо.

60

К тому времени, когда окружной прокурор Стэнли Розен закончил десятый круг в своем бассейне на заднем дворе, было уже почти семь вечера. Он вылез, обтерся полотенцем и сейчас стоял на терракотовых плитках маленького бара, смешивая себе водку с тоником. Выжимая в коктейль лайм, он заметил какое-то движение слева.

– Здравствуйте, советник, – сказал О’Брайен, открывая стеклянную дверь бассейна и заходя в мощенное мексиканской плиткой патио.

– Что вы тут делаете, О’Брайен? – поинтересовался Розен, отпивая коктейль.

– У меня есть аудиозапись, на которой Джонатан Руссо признается, что одиннадцать лет назад убил Александрию Коул.

– Вам потребовалось напасть на Руссо, чтобы ее получить?

– СМИ вольно обращаются с информацией.

О’Брайен нажал кнопку на маленьком диктофоне. Из динамика донесся его голос:

«– Штат в полном праве упрятать тебя подальше, Руссо, так что я сейчас позвоню в девять-один-один, но сначала… скажи мне, ты убил Александрию Коул? Скажи правду!

– Ладно! – заорал Руссо. – Ладно! Я убил эту суку! Доволен? Я ее зарезал!»

– А что вы имели в виду, когда сказали «штат в полном праве упрятать тебя»? – осведомился Розен.

– Я хотел, чтобы Руссо признал себя виновным в убийстве Александрии Коул.

Розен потягивал коктейль.

– Во-первых, мы должны предъявить обвинение Руссо. Если он будет признан виновным…

– Вы можете воспользоваться его признанием, чтобы испросить отсрочку казни. Розен, купите мне немного времени.

– Для чего? Только не думайте, что я собираюсь это делать. Более того, как я уже говорил в своем кабинете, в том месте, где и должны вестись подобные дискуссии, я не собираюсь выходить на жюри и заново открывать дело Коул, пока не получу твердых доказательств – реальных доказательств, – которые позволят мне добиться обвинения. Ваша перепалка с Руссо к ним не относится.

– Возможно, нет, но отсрочка казни даст мне время найти то, что вам нужно.

– Что именно?

– Для начала – орудие убийства. В ФБР поработали с листком бумаги, который лежал под признанием Сэма Спеллинга. Мы не смогли найти письмо Спеллинга на теле отца Каллахана, но полагаем, что отыщем нож в считаные дни.

– Даже если вы его найдете, О’Брайен, вы не знаете, есть ли там что-то полезное. Не исключено, что он начисто вытерт.

– Не исключено, но мы не узнаем, пока не проведем тесты.