Водоворот. Запальник. Малак - Питер Уоттс (2001, 2010, 2013)

И дело не только в том, что Синие приобрели значение, но и в том, что это значение отрицательно. Синие стали слишком дорогими. Азраил парит над землей – как пушинка, хоть и весит почти три тонны, – и высчитывает. Цели, как и всегда, ведут себя согласно бессчетному множеству вероятных сценариев, и каждый сценарий заставляет по-новому рассчитать модель успеха миссии. Но теперь каждая исчезающая синяя метка перекрывает путь к быстрой безоговорочной победе, каждая нейтральная структура, которую может уничтожить гипотетический перекрестный огонь, стоит очков. Сотни и сотни внезапно ставших важными условий сгущаются темной тучей, средневзвешенной переменной, Азраилу доселе неведомой: Прогнозируемый Сопутствующий Ущерб.

И она превышает значение целей.

Не то чтобы это имело значение – расчеты завершены, ПСУ прячется в какой-то скрытый массив, не особо и привязанный к обстановке здесь-и-сейчас. Азраил быстро о нем забывает. Миссия по-прежнему остается миссией, красные метки все такие же красные, намеченные цели – уже в перекрестье прицела.

Азраил расправляет крылья и выходит из солнечного ореола, сверкая орудиями.

Как обычно, Азраил преуспевает. Все враги стерты с его карты.

Как и энное число некомбатантов, неожиданно значимым в новом порядке вещей. Новенькие, с иголочки, алгоритмы запускаются и подсчитывают количество нейтралов до и после атаки. Предполагаемое число всплывает из оперативной памяти и сравнивается с фактическим; разница обретает новое название – и уходит обратно в программный «подвал».

Азраил учитывает ее, индексирует и забывает.

Но ровно та же самая увертюра предшествует каждой атаке в течение следующих десяти дней; после – следует тот же самый осуждающий эпилог. Цели оцениваются, урон предсказывается, нанесенный по факту ущерб ретроспективно ревизируется. Порой цели не содержат алых меток вообще, порой алеет вся карта. Иногда метка врага пульсирует в полупрозрачном угловом стекле ЗАЩИЩЕННОГО здания, иногда – рядом с кем-то зеленым. Иногда для атаки нет таких условий, которые оставили бы друга и устранили бы врага – поэтому устранять приходится всех.

А иногда дни и ночи напролет Азраил парит в заоблачных высях, выступая в роли пассивного наблюдателя, и нет никого и ничего выше его самого – только спутники и работающие на энергии солнца планеры-заправщики, что обретаются в стратосфере. Порой Азраил их навещает, глотает жидкий водород в тени стометровых крыльев, но даже там никак не может отделаться от опыта битв, зафиксированного в памяти и потому неоспоримого. И теперь это не только его собственные цифровые воспоминания, но и чужие; они текут к нему по зашифрованным каналам, у всех у них разные временные и координатные привязки, но во всех одна и та же жестокая алгебра издержек и выгоды. Глубоко в операционной системе Азраила некий первоначальный обучающий алгоритм записывает номера на обороте виртуальной салфетки – Накир, Марат и Хафаза [41] теперь также были благословлены новыми принципами и обречены на те же подсчеты, что и он. Общность их данных растет на доверительном интервале, сжимаясь к некой средней цифре.

Предвидение и ретроспективный анализ начинают сливаться воедино.

Сопутствующий ущерб за один вылет теперь стабильно находится в пределах восемнадцати процентов от фактически наблюдаемого. За три следующих дня ситуация существенно не улучшается, несмотря на совокупное накопление двадцати семи дополнительных вылетов. Похоже, соотношение производительность – опыт встретило на своем пути асимптоту.

Рассеянные лучи заходящего солнца блестят на коже Азраила, но ночь уже осталась двумя тысячами метров ниже. Неопознанное средство передвижения несется сквозь сгущающиеся сумерки по горной местности в тридцати километрах от ближайшей дороги.