Со всеми и ни с кем. Книга о нас — последнем поколении, которое помнит жизнь до интернета - Майкл Харрис (2014)

Эта идея красной нитью проходит через всю мою книгу. Первым ее внушил мне Торо: мы одиноки не потому, что одни, а потому, что не справились со своим одиночеством. Он ушел в лес, потому что был одинок, он ушел, чтобы разделить общество с самим собой, со своей самостью. Вот он как живой стоит у меня перед глазами: двадцативосьмилетний выпускник Гарварда рубит, пользуясь одолженным у друзей топором, деревья и сучья, строит себе из них хижину (размером четыре на пять метров) и селится в ней. До ближайшего соседа было целых полтора километра. В мягкой почве он вырыл погреб, засадил поле фасолью. Ему не надо было ходить на работу, но он читал, писал и наблюдал жизнь леса. Он отпустил себе два года на то, чтобы «следовать прихотям своего гения». В нейронных сетях Торо тропинка от хижины до пруда Уолден оставила такой же неизгладимый отпечаток, какой в наших головах оставляет интернет. Торо предвосхитил наше понимание пластичности нейронов, когда написал: «Поверхность земли мягка и податлива, она сохраняет наши следы, точно так же мягки тропинки, по которым путешествует наше сознание».

Но какими тропами, по мнению Торо, должны мы следовать? В чем конкретно заключались его идеи о добром одиночестве? Я раскрыл экземпляр «Уолдена»[99], снова перечитал эту квинтэссенцию спокойной мудрости. На этот раз меня поразила следующая фраза:

Я ушел в лес, потому что осознанно хотел поставить себя в условия примитивной жизни, в которой играет роль только самое главное, без чего человек не может существовать. Мне хотелось посмотреть, смогу ли я научиться так жить, чтобы, умирая, мне не пришлось признаться себе, что я и не жил вовсе.

Но за этим пассажем следует еще одно предложение, не столь хорошо известное, и я хочу привести его здесь. Торо продолжает: «Я не хотел жить попусту, жить, не живя, ведь жизнь так дорога и коротка». Я не хотел жить, не живя. Здесь Торо дважды бросает судьбе вызов. Первый заключается в том, что человек может оставить как «не жизнь»[100] продажи, покупки и дело, составляющие основу существования подавляющего большинства людей. Второй вызов в том, что, отделив настоящую жизнь от ненастоящей, мы можем срезать ненужный жир. Книга Торо – нож, которым срезают жир.

«Уолден» – это руководство по самопомощи, которое мы можем заказать в отделе бестселлеров на сайте amazon.com. Эта книга описывает духовный кризис, а потом советует читателю самому определить для себя точку отсчета. Мне интересно, не наступит ли такое время, когда «Уолден» появится на планшетах молодых людей как гарантия безопасности от краха человеческих отношений, в условиях которого они родились. Возможно, книга станет для современной молодежи тем же, чем роман Иоганна Гете «Страдания юного Вертера» – для молодых немцев в XVIII веке. Может быть, книга станет символом нового романтизма. И вместо того чтобы ездить в Европу, молодое поколение будущего начнет совершать путешествия в уединение. В отсутствие. Может быть, они будут с большим удовольствием блуждать по глухомани?

В процессе написания этой книги я много раз спрашивал себя, что бы сейчас сделал Торо. Может быть, вместо того чтобы запереться в убогой хижине, он бы два года не подходил к телефону. Может быть, стер бы свой аватар и уничтожил аккаунт в социальных сетях. Торо XXI века испытал бы немало трудностей, определяя границы своего эксперимента. Например, можно ли пользоваться услугами банка, если он в своей деятельности почти всегда осуществляет электронные транзакции? Где провести разграничительную линию? Ведь почти любой аспект современной жизни не остался без влияния интернета.