Зачем нужны университеты? - Стефан Коллини (2016)

Как всегда, реальность, скрывающаяся за этими абстракциями, составляющими общие принципы, проясняется благодаря некоторым иллюстрациям. В пассажах, касающихся «индикаторов импакта», разъясняется, что именно имеется в виду. В документе указывается, что некоторые индикаторы относятся к «результатам (например, к более высоким результатам в сфере здравоохранения или же росту коммерческой прибыли)»; другие показывают, что рассматриваемое исследование «обладает ценностью для пользовательских сообществ (например, в форме дохода от исследования)»; тогда как третьи предоставляют «ясное доказательство продвижения к позитивным результатам (таким, как внедрение или применение новых продуктов, социально-политическое консультирование, медицинские вмешательства и т. д.)». В документе предлагается «меню» принимаемых «индикаторов импакта» – всего в нем 37 пронумерованных пунктов. Почти все они относятся к «созданию новых бизнесов», «коммерциализации новых продуктов или процессов», привлечению «НИОКР-инвестиций глобального бизнеса», информированию «процесса общественной выработки политики» или улучшению «государственных служб», «ухода за пациентами и медицинских результатов», «социального обеспечения, общественной солидарности или национальной безопасности» (особенно странная группа целей). Только пять из всех этих пунктов объединены рубрикой «Обогащение культуры, включая улучшение отношений общества с наукой и исследованием». К ней относятся такие вещи, как «повышение уровня общественного внимания к науке и исследованиям (отображаемого, например, в опросах)» и «изменения в общественных установках по отношению к науке (отображаемые также в опросах)». Последний пункт носит название «Другие полезные для качества жизни следствия»: в этом и только этом случае не приведено никаких примеров. Под заглавием мы обнаруживаем одну-единственную строку: «Просьба предложить, что можно было бы включить в этот список».

Приоритеты, обозначенные всеми этими выражениями, проходят через весь документ. Например, при объяснении ранжирования «профиля импакта» каждого факультета по схеме «четыре звезды», «три звезды» и т. д. даются «примерные определения уровней для субпрофилей импакта». Для «трех звезд» определение выглядит так: «высокоинновационные (но не прорывные) импакты, такие как новые продукты или процессы, с доказанным значением для определенных ситуаций». (Красота грамматических конструкций – не в числе сильных сторон этого документа.) А далее мы встречаем достаточно прохладный пассаж, в котором читаем: «Была высказана обеспокоенность относительно косвенного воздействия некоторых исследований, которые в определенных сферах могут приводить к социально-экономическому импакту, например за счет влияния на другие, “ближние” к рынку дисциплины, математические исследования могут повлиять на инженерные исследования, которые, в свою очередь, имеют экономический импакт). Мы намереваемся развить подход, который это будет должным образом учитывать».

Конечно, авторы этого документа, пытающиеся исполнить волю своих политических руководителей, в основном думают об экономических, медицинских и политических «импактах», а потому и имеют в виду преимущественно те научные, медицинские, технологические и социально-научные дисциплины, которые, как говорится в процитированной фразе, «ближе к рынку». Я не собираюсь говорить за моих коллег из других дисциплин, хотя понимаю, что у них тоже немало очень серьезных опасений относительно искажающего воздействия этой программы на их сферы исследований. Однако предпосылка программы состоит в том, что требования и критерии должны быть единообразны для всего спектра академических дисциплин (стоит спросить, почему должно быть именно так, но пока я отложу этот вопрос), и здесь я хочу обратиться к следующей теме – катастрофическому по своему потенциалу влиянию требования «импакта» на гуманитарные науки.