Дорогами тьмы - Филиппа Грегори (2012)

– А кто защитит наших женщин? Наших детей? Каждый церковный праздник сюда прибывают всадники, в щепы разбивают ворота, штурмуют стены, вваливаются в наши дома и в синагогу. Уничтожают всякую диковину, которая выше их понимания. Врываются на склады и забирают еду, обворовывают наши дома, тащат все – вещи, мебель. На провонявших потом конях вламываются в синагогу и заливаются смехом, когда их кони мочатся в нашей молельне. Наших жен и дочерей… – Голос его прервался. – Если находят, то насилуют, – жестко произнес он, – у нас есть тайные места, где женщины и девушки прячутся, когда слышат набатный звон. Наших мужчин избивают до полусмерти, а некоторых – до смерти. Наших мальчиков похищают и крестят, а затем, навеки опозоренных, возвращают нам обратно.

Как часто такое происходит, спросите вы? А я вам отвечу. Каждую Пасху, когда они ярятся и беснуются, обвиняя нас в смерти Иисуса. Каждое Рождество, когда, напившись, они сжигают дотла еврейскую хибарку, дабы почтить день рождения своего Бога. После сенокоса, когда им хочется размяться, после сбора урожая, когда они полагают, что наши амбары ломятся от сжатого хлеба. И так – каждый год, несколько раз в год, как по часам. И так – в каждой еврейской деревушке во всем христианском мире! И вы до сих пор полагаете, что мы готовы пожертвовать ради вас своими жизнями?

Изольда онемела от ужаса.

– Но почему? – прохрипела она. – Почему люди ополчились на вас?

– Потому что мы – евреи, – просто ответил раввин. – Потому что на нас возвели все грехи этого мира. Потому что они – пьяные кровожадные мужики. Потому что им так хочется.

– Но ведь лорд Варгартен…

– Мы находимся под защитой лорда Варгартена! – закричал раввин. – Неужели вам это не ясно? Все, что происходит, происходит с заботливого участия его светлости. Это его ратники нападают на нас, его дельцы обсчитывают нас. Это он им все разрешает. Каждый год мы платим ему налоги и особую дань, которую он взимает с нас за свое заступничество и попечение. Однако же, говорит он, мы распяли Христа, и нам определено вечное страдание, да и воякам его надо время от времени выпустить пар. Он позволяет нападать на нас, хотя следит, чтобы налеты продолжались не более пары дней и происходили не более нескольких раз в год. Но он ничего не имеет против них. Таким образом завоевывает он любовь своих головорезов, таким образом не дает нам выбраться из нищеты и непрекращающегося кошмара. Мы словно медведи, посаженные на цепь посреди ярмарочной площади, – любой собаке лорда Варгартена дозволено рвать нас на части.

– Но почему вы не строите укреплений? Почему не сопротивляетесь? – поразился Фрейзе.

– Сопротивляться? Но во имя чего? Кто придет нам на помощь, кто нас спасет? – раздраженно повернулся к нему раввин. – Мы как бельмо в глазу, и тебе это доподлинно известно. Ближайшие наши соотечественники живут в сотнях миль отсюда и страдают не меньше нашего. Нигде нет для нас благодати – ни в Германии, ни в России; везде, во всем христианском мире все одно и то же. Крошечные еврейские поселения, порой – пара-тройка домов, порой – огражденный стеной городской квартал, и везде – страх, опасность, гибель. А несколько веков назад нас почитали за мудрость и знания, и сам император покровительствовал нам. Но все изменилось. Нам запрещено иметь оружие. Нам дозволяется переступать порог дома христианина только в качестве слуги, а сами мы не имеем права закрывать двери перед иноверцами. Мы можем лишь прятать наше добро и наших детей, когда в деревню врываются христиане, молиться о том, чтобы год прошел спокойно, и надеяться, что когда-нибудь все это кончится.

Жалость, переполнившая сердце Фрейзе, оказалась сильнее страха.

– Ужасно, – произнес он. – Ваших мальчиков действительно похищают?

– Они хватают первых встречных. Забирают мальчиков, крестят, продают в услужение горожанам и похваляются, что даровали нашим детям вечную жизнь. Увозят девушек, насилуют их, и те рожают христианских ублюдков.