Цвет жизни - Джоди Пиколт (2016)

— У меня после Нового года дурдом. Разрываюсь между работой и подготовкой к суду, минутки свободной нет.

— А я заходила к тебе на днях. Эдисон говорил?

Я сбрасываю ее ноги с дивана, освобождая место для себя.

— Заходила сказать, что теперь твой лучший друг — Уоллес Мерси?

Глаза Адисы загораются.

— Видела меня сегодня в новостях? Там только мой локоть мелькнул и кусок шеи, но все равно меня можно было узнать по пальто. Я надела с леопардовым воротником…

— Я хочу, чтобы ты прекратила это, — говорю я. — Мне не нужен Уоллес Мерси.

— Это белая адвокатша тебе так сказала?

— Адиса, — вздыхаю я, — я никогда не хотела, чтобы моим именем кто-то пользовался.

— Ты даже не дала преподобному Мерси шанса. Ты хоть представляешь себе, сколько наших людей пережило такое же? Сколько раз им говорили «нет» из-за цвета их кожи? Это нечто большее, чем просто твоя история, и если то, что случилось с тобой, может принести пользу, почему бы этим не воспользоваться? — Адиса садится ровно. — Все, что он хочет, Рут, — это выступить с нами по национальному телевидению.

В голове у меня раздается тревожный звоночек.

— С нами… — повторяю я.

Взгляд Адисы скользит в сторону.

— Ну, — признается она, — я намекнула ему, что смогла бы заставить тебя передумать.

— Ага, значит, это даже не для того, чтобы помочь мне. Это для того, чтобы тебе засветиться. Господи, Адиса! Это что-то новое, даже для тебя.

— Что это значит? — Она встает с дивана и, уперев руки в бока, смотрит на меня сверху вниз. — Ты и правда думаешь, что я могла бы использовать родную сестру?

— А ты будешь стоять промокшая до нитки и твердить, что никакого дождя нет? — с вызовом в голосе отвечаю я вопросом на вопрос.

Прежде чем она успевает ответить, раздается грохот. Это дверь одной из спален распахивается и ударяет о стену. Появляется Табари с дружком.

— Ты где такую шапку нарыл, йоу? Дальнобойщика грабанул? — Он смеется.

Они оба возбужденные, шумные. Штаны у них болтаются так низко, что непонятно, зачем их вообще носят. Глядя на них, я думаю, что ни за что бы не позволила Эдисону выйти из дому в таком виде. Так же можно и напугать кого-нибудь.

Но тут друг Табари поворачивается и я понимаю, что это мой сын.

— Эдисон?

— Мило, правда? — говорит Адиса, улыбаясь. — Братишки зависают вместе.

— Почему ты здесь? — спрашивает Эдисон тоном, указывающим на то, что для него мое появление не стало приятной неожиданностью.

— Тебе не надо уроки делать?

— Уже сделал.

— Документы в колледж?

Он смотрит на меня, прищурившись.

— Они будут нужны через неделю.

Неужели?

— В чем дело? — спрашивает он. — Ты же всегда говоришь, как важна семья. — Последнее слово он произносит так, словно это ругательство.

— Куда вы собрались?

Табари смотрит в потолок.

— В кино, тетя, — говорит он.

— В кино. — Ага, как же. — Что будете смотреть?

Они переглядываются и хохочут.

— Выберем на месте, — отвечает Табари.

Адиса, сложив руки на груди, выходит вперед.

— У тебя с этим проблемы, Рут?

— Да. Да, проблемы! — взрываюсь я. — Потому что я думаю, что твой сын скорее поведет Эдисона на баскетбольную площадку курить травку, чем в кинотеатр смотреть следующего номинанта на «Оскар».

У сестры рот приоткрывается.

— Ты судишь мою семью, — шипит она, — когда тебя саму обвиняют в убийстве?

Я хватаю Эдисона за руку.

— Ты идешь со мной! — объявляю я и обращаюсь к Адисе: — Желаю веселого интервью с Уоллесом Мерси. Только, пожалуйста, сообщи ему и восторженной публике, что ты с сестрой больше не разговариваешь.

С этими словами я вытаскиваю своего сына из ее дома. Когда мы спускаемся по лестнице, я срываю шапку с его головы и велю подтянуть штаны. Лишь когда мы уже на полпути к автобусной остановке, он произносит первое слово:

— Прости.