Цвет жизни - Джоди Пиколт (2016)

Эдисон одет в строгую рубашку, брюки цвета хаки, и я под страхом смертной казни велела ему вести себя как джентльмен, или я выпорю его, когда мы вернемся домой. Мы звоним, и дверь открывает ее муж — Мика, так его зовут. На его согнутой руке повисла маленькая девочка.

— Вы, должно быть, Рут, — говорит он, принимая у меня букет, и тепло пожимает руку сначала мне, потом Эдисону. Он поворачивается, смотрит по сторонам, поворачивается снова. — Моя дочь Виолетта, она где-то здесь… я только что ее видел… Наверняка она захочет поздороваться.

Пока он так крутится, маленькая девочка болтает ножками, волосы ее развеваются, она хихикает, и эти смешочки осыпаются, падают к моим ногам, как пузырьки.

Она соскальзывает с руки отца, и я приседаю. Виолетта Маккуорри выглядит крошечной копией своей мамы, только одета в костюм принцессы Тианы. Я протягиваю ей стеклянную банку, наполненную маленькими белыми лампочками на проводках, и щелкаю выключателем, чтобы они загорелись.

— Это тебе, — говорю я. — Это волшебная баночка.

Ее глаза распахиваются.

— Вау, — выдыхает Виолетта и, взяв подарок, убегает.

Я поднимаюсь.

— Еще она может отлично служить ночником, — говорю я Мике, и тут из кухни выходит Кеннеди в фартуке поверх джинсов и свитера.

— Все-таки получилось к нам выбраться! — говорит она, улыбаясь. На подбородке у нее капелька соуса для спагетти.

— Да, — отвечаю я. — Я проезжала мимо вашего дома, наверное, раз сто. Просто я не знала, что это вы здесь живете.

И не знала бы до сих пор, если бы меня не обвинили в убийстве. Я знаю, что она тоже об этом думает, но Мика спасает положение.

— Хотите чего-нибудь выпить? Принести вам что-нибудь, Рут? У нас есть вино, пиво, джин-тоник…

— Вино было бы неплохо.

Мы садимся в гостиной. На кофейном столике уже стоит тарелочка с сыром.

— Посмотри на это, — шепчет мне Эдисон. — Корзина крекеров.

Я бросаю на него взгляд, которым можно было бы сбить птицу в небе.

— Так здорово, что вы нас пригласили, — вежливо говорю я.

— Ну, пока еще рано меня благодарить, — отвечает Кеннеди. — Четырехлетний ребенок — это точно не лучшее дополнение к гастрономическому празднику. — Она улыбается Виолетте, которая уже сидит с раскрасками на другой стороне кофейного столика. — Само собой, сейчас мы не особенно часто принимаем гостей.

— Я помню, когда Эдисон был в таком возрасте, мы целый год ужинали макаронами с сыром.

Мика кладет ногу на ногу.

— Эдисон, моя жена говорит, что ты достиг больших успехов в учебе.

Да. Потому что я забыла рассказать Кеннеди, что не так давно его отстранили от занятий.

— Спасибо, сэр, — отвечает Эдисон. — Я подаю документы в колледж.

— Да? Здорово! Что хочешь изучать?

— Может, историю. Или политику.

Мика заинтересованно кивает.

— Ты, наверное, большой поклонник Обамы?

Почему белые люди всегда так думают?

— Я был еще слишком мал, когда его избрали, — говорит Эдисон. — Но я ходил с мамой агитировать за Хиллари, когда она с ним соперничала. Наверное, из-за папы мне очень близка военная тема, и ее позиция по поводу войны в Ираке показалась мне понятнее. Она открыто выступала за вторжение, а Обама был против с самого начала.

Я раздуваюсь от гордости.

— Что ж, — с уважением говорит Мика, — будем надеяться, и твое имя однажды появится в списках.

Виолетта, явно заскучав, перешагивает через мои ноги и протягивает карандаш Эдисону.

— Хочешь пораскрашивать? — спрашивает она.

— Э-э-э… да, — отвечает Эдисон.

Он опускается на колени и начинает закрашивать платье Золушки в зеленый цвет.

— Нет, — останавливает его Виолетта, маленький деспот. — Это должно быть синим.

Она указывает на платье Золушки в книжке-раскраске, наполовину скрытое под широкой ладонью Эдисона.

— Виолетта, — говорит Кеннеди, — мы разрешаем нашим гостям самим выбирать, помнишь?