Анжелика и дьяволица - Анн Голон (1972)

Было бы преувеличением сказать, что он опять смотрелся здоровяком, и ничего в нем не напоминало того ужасного пирата, которому она когда-то раскроила, а потом заштопала брюхо. Но теперь, когда он был чисто выбрит, когда его сальные волосы были завязаны сзади каким-то подобием кожаного ремешка, облаченный в чистую одежду, правда, свободно болтающуюся на его исхудалом теле, он приобрел почти благопристойный вид; у него даже имелась шляпа — обеими руками он прижимал ее к солнечному сплетению. Вспомнив о физических страданиях, совсем недавно выпавших на его долю, графиня невольно подумала о невероятной живучести кошек, об их способности выжить, невзирая на голод и болезни, обо всем том, что вызывает подчас восхищение людей. Он, пожалуй, действительно походил на старого кота, битого-перебитого, но не сдающегося, и его жажда жить, хотя и был он мертвенно-бледен, держаться крепко на своих ногах, хотя и дрожащих от слабости, жить, продолжая, как ни в чем не бывало, ворчать и чертыхаться, грозя «все взорвать к чертям», вызывала уважение.

— Я вас ждал, сударыня, — сказал он, обнажая в улыбке свои немногочисленные зубы.

— Вот как? — ответила Анжелика настороженно. — Надеюсь, с добрыми намерениями.

Аристид изобразил оскорбленную невинность.

— Само собой! Чего это вы еще придумываете? Вы и меня небось знаете?

— Вот именно!

— Вам ведь известно, что я все-таки парень неплохой по-своему…

— Очень по-своему.

Аристид в замешательстве мял в руках свою шляпу.

— Вот! — решился он наконец. — Госпожа графиня, я бы хотел жениться.

— Ты — жениться! — вырвалось у нее.

— А почему бы мне и не жениться, как всем, — возразил он, расправляя плечи с достоинством, какое подобает раскаявшемуся пирату.

— Ты любишь Жюльену? — спросила она. Слово «любить» звучало несколько странно применительно к этим двум персонажам, но, в конце концов, почему бы и нет, как говорил сам пират? Ведь речь и впрямь шла о любви. Надо было видеть, как землистый цвет его лица преобразился почти в розовый, как целомудренно отводил он свои гноящиеся глаза.

— Да, вы сразу догадались. А кто же еще — она самая замечательная из всех. Я ведь на кого попало не бросаюсь, особенно когда речь идет о бабах. Но Жюльена — это да.

— Ты прав. Жюльена славная девушка. Я вначале немножечко ее пробрала, чтобы заставить ее следить за собой. Надеюсь, она на меня не сердится.

— Еще бы! Вы ее правильно проучили. Она ж упрямая, как ослица, — восхищенно поделился он. — Она и сама говорит: «Правильно меня госпожа графиня поколотила. Ох, я и стерва!» Она вас обожает почище, чем деву Марию.

— Ну что ж, женись. Может, так и лучше. А ты говорил с твоим капитаном, господином Патюрелем?

— А как же! Разве я себе позволю с такой просьбой обратиться, ежели не смогу обеспечить Жюльене надежное будущее. Я Золотой Бороде объяснил, как я все задумал. С моей долей добычи — я ее кое-где зарыл — и с приданым, какое тут выдают, я смогу купить шлюпку, займусь каботажем, буду на ней ходить от селения к селению и продавать мою водяру.

— Твою, что?