Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - Пол Мейсон (2015)

По мнению Гильфердинга, силы нестабильности не исчезли, а были сведены в одну сферу: дисбаланс между производственными отраслями и теми, что ориентированы на потребление. Он ясно обозначил «недопотребление» в качестве причины кризиса, подчеркнув, что капитализм всегда может создавать новые рынки, когда старые истощаются, и благодаря этому продолжает расширять производство. Однако оставалась вероятность того, что отрасли будут расти разными темпами. Отсюда проистекала необходимость государственного вмешательства, которое должно было предотвратить подобный дисбаланс.

На левых книга Гильфердинга оказала очень сильное влияние, поставив их перед лицом реальных данных. Ее автор обошелся без тезиса о том, что «кризис, накатывающий, словно снежный ком», выступает инициатором социальных изменений; он ввел концепции и термины, которые впоследствии традиционная экономика позаимствовала у марксизма. И он раньше Шумпетера заявил, что главным двигателем инноваций теперь были крупные компании, использующие прикладную науку, а не предприниматели, корпящие в своих мастерских[89].

Однако книга Гильфердинга завела левых экономистов в тупик. Хотя он и описывал финансовый капитализм как «позднейшую стадию» системы, подразумевалось, что она же будет последней. Система, в которой господствует финансовый капитал, писал он, представляет собой «наивысшую и наиболее абстрактную» форму капитализма и дальше развиваться он не может:

Выполняя функцию обобществления производства, финансовый капитал чрезвычайно облегчает преодоление капитализма. Раз финансовый капитал поставил под свой контроль важнейшие отрасли производства, то достаточно, чтобы общество через свой сознательный исполнительный орган, завоеванное пролетариатом государство, овладело финансовым капиталом; это немедленно передаст ему распоряжение важнейшими отраслями производства.

Гильфердинг был умеренным социалистом, а со временем стал еще более умеренным. Он верил, что капитализм постепенно перерастет в социализм. Однако его идеи оказали влияние и на реформистов, и на революционеров. Оба крыла рабочего движения вдохновлялись верой в то, что социализм будет введен путем установления контроля над государством и над организованным рынком. Финансовый капитал представлял собой, как позднее писал Ленин, «умирающий капитализм, капитализм переходный к социализму: монополия, вырастающая из капитализма, есть уже умирание капитализма»[90]. Социалисты расходились лишь в том, какие действия требовались для того, чтобы его добить.

Важно, что Гильфердинг не просто связал социализм с проектом перехода под руководством государства, но и исключил любое видоизменение капитализма за рамками модели, созданной в 1900-е годы. А его основная теория сохраняла свое влияние и после его смерти. Еще в 1970-е годы вы могли утверждать, что, хотя капитализм сумел прожить дольше, чем ожидалось, по сути, он представлял собой высокомонополизированную национальную систему, управляемую государством. Левые рабочие могли искренне верить, что мир государственных авиакомпаний, сталелитейных и автомобильных заводов являлся второй стадией следующей последовательности: свободные рынки => монополия => социализм.

Эта идея умерла после 1989 года, когда развалился советский блок, началась глобализация и стала создаваться раздробленная, маркетизированная и приватизированная экономика, с которой мы имеем дело сегодня. Последовательность, которую представлял Гильфердинг и которая подспудно направляла социализм в течение восьмидесяти лет, нарушилась и, более того, обратилась вспять. Однако пока она существовала, доктрина о неизбежном линейном переходе от Standard Oil к социализму господствовала безраздельно.

Потребность левых в катастрофе