Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - Пол Мейсон (2015)

К 1910 году, когда была издана книга Гильфердинга, социал- демократия пользовалась влиянием во всех развитых странах. Ее признанным интеллектуальным центром был Берлин, а труды немецкоязычных лидеров переводились и обсуждались на фабриках в Чикаго, на золотых приисках в Новом Южном Уэльсе и в подпольных ячейках на российских броненосцах. Но даже несмотря на то, что рабочие усваивали посыл Гильфердинга, что-то в нем было не так. Трудящиеся устраивали все больше массовых забастовок, от рабочих текстильных фабрик в Нью-Йорке до вагоновожатых в Токио – и повсеместно между этими двумя городами. На Балканах назревала война. В системе, которая якобы избавилась от кризисов, царила политическая и социальная нестабильность.

Роза Люксембург, пришедшая на смену Гильфердингу в социалистической школе в Берлине, начала работу над масштабной книгой, в которой намеревалась оспорить его тезис о стабильности. Прежде Люксембург поддерживала массовые забастовки и критиковала милитаризм – более того, она критиковала Ленина за его элитарную концепцию революционной политики. Теперь она стала критиковать Гильфердинга.

Книга «Накопление капитала», выпущенная Люксембург в 1913 году, преследовала двойную цель: объяснить экономические мотивы колониального соперничества между великими державами и показать, что капитализм обречен. Заодно она выдвинула первую современную теорию недопотребления.

Перепроверив расчеты Маркса, она доказала, по крайней мере самой себе, что капитализм постоянно находится в состоянии перепроизводства. Он все время сталкивается с проблемой слишком слабой покупательной способности рабочих. Поэтому он вынужден добиваться доступа к колониям, которые выступают не только в роли источников сырья, но и в качестве рынков сбыта. Военные издержки, понесенные в ходе завоевания и защиты колоний, обладают тем дополнительным преимуществом, что поглощают избыточный капитал. Это, по словам Люксембург, похоже на расточительство или на избыточное потребление: так устраняются излишки капитала.

Поскольку колониальная экспансия была единственным предохранительным клапаном в системе, предрасположенной к кризису, Люксембург предсказывала, что, когда весь земной шар будет колонизирован и в колониальном мире будет внедрен капитализм, система рухнет. Капитализм, заключала она, это «первая хозяйственная форма, которая без других хозяйственных форм, как ее среды и питательной почвы, существовать не может; тенденция капитализма превратиться в мировую форму производства разбивается о его имманентную неспособность охватить все мировое производство»[91].

Ее книгу тут же разорвали в клочья Ленин и большинство профессоров-социалистов, с которыми она работала. Они справедливо утверждали, что любая нестыковка между производством и потреблением носит временный характер и будет преодолена за счет перетекания капиталовложений от тяжелой промышленности к потребительским товарам. В любом случае, новые колониальные рынки не были единственным предохранительным клапаном, спасающим от кризиса.

Однако книга Люксембург сыграла важную роль. Она ввела в левую экономическую мысль концепцию «финального кризиса» и выразила разделявшееся многими активистами предчувствие того, что монополии, финансы и колониализм даже во времена мира и процветания 1900-х годов готовили ужасную финальную катастрофу. К 1920-м годам недопотребление превратилось для левых в основную теорию кризиса и, после того как ситуация нормализовалась, стало площадкой, на которой социалисты и кейнсианцы сосуществовали в течение последующих пятидесяти лет.

Люксембург остается значимой фигурой потому, что она обнаружила один элемент, играющий ключевую роль в сегодняшних спорах о посткапитализме: значение «внешнего мира» для успешно адаптирующихся систем.