Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - Пол Мейсон (2015)

В январе 1919 года Гильфердинг вступил в комиссию по социализации при германском правительстве в Берлине, которая в течение четырех месяцев пыталась осуществить национализацию и ввести экономическое планирование. Однако проект провалился на стадии разработки после обструкции, которую ему устроили умеренные социалисты и либералы, входившие в правительство. В Австрии – новой стране, появившейся на руинах Австро-Венгерской империи, – социализация протекала успешнее. Коалиционное христианско-социалистическое правительство продавило закон, который разрешал национализацию обанкротившихся фирм, но социалистический план по установлению контроля над банковской системой был отвергнут. В конце концов, у Австрии осталось три значительных государственных предприятия: обувная фабрика, фармацевтический завод и арсенал Австро-Венгерской империи, который правительство попыталось превратить в разноплановое производственное предприятие. Судьбу этого проекта лучше всего подытожил человек, пытавшийся его запустить: «Перед вновь образованной корпорацией стояла проблема использования сотрудников и машин для производства товаров, рынок для которых еще только предстояло создать»[96].

В Венгрии в 1919 году Йено Варга, некогда посещавший венские семинары Гильфердинга, стал министром финансов недолговечной советской республики. Он издал распоряжение о национализации всех предприятий, на которых число занятых превышало двадцать человек. Все крупные магазины были закрыты, чтобы средний класс не мог скупить предметы роскоши, используя их в качестве вложений. Земля была национализирована. Скоро республика венгерских рабочих столкнулась с другой проблемой. Фабрики нуждались в управлении, но рабочие ими управлять не могли. Варга честно обозначил эту проблему:

Члены рабочих комитетов стремились уклониться от производительного труда. Будучи контролерами, они все сидели за столом заседаний… они пытались добиться расположения рабочих, делая им уступки в вопросах дисциплины, в объемах выполняемой работы и в зарплатах, в ущерб общему интересу[97].

Иными словами, рабочие комитеты действовали в интересах рабочих, а не комиссаров.

В России большевики преодолели эти проблемы, введя военную дисциплину на фабриках и устранив рабочий контроль. Теперь перед ними стояла более масштабная проблема: экономика разваливалась в условиях промышленного хаоса, дефицита и отказа крестьян поставлять зерно в города.

В 1920 году Бухарин предложил решение: подробный план по быстрому переходу от этой импровизированной системы, известной как «военный коммунизм», к постоянной системе централизованного планирования для всей экономики. Ленин отверг его годом позже, когда голод и хаос заставили большевиков перейти к грубой форме рыночного социализма.

На протяжении предвоенных десятилетий социал-демократические лидеры утверждали, что нет смысла в разработке плана действий, которые они предприняли бы, если бы пришли к власти. В этом были согласны все, от большевиков до умеренных руководителей британской лейбористской партии: всё их мировоззрение сформировалось в борьбе с утопическим социализмом и его обреченными на провал экспериментами и мечтами. Они признавали, что технологический процесс и реорганизация бизнеса накануне 1914 года протекали так быстро, что любой план, спрятанный в ящике стола в партийном бюро, устарел бы к тому времени, когда в нем возникла бы надобность. Они знали, что должны были установить контроль над финансовой системой или национализировать ее; они знали, что возникнет конфликт между потребностями крестьян и городских потребителей, поскольку нельзя одновременно удовлетворить нужды тех и других. Однако они проявляли крайне мало интереса к проблеме, которая позднее привела к краху реформистской и революционной версий социализации – независимые действия рабочих, преследовавших собственные краткосрочные интересы, вступали в конфликт с необходимостью технократического управления и централизованного планирования.