Крик дьявола - Уилбур Смит (1968)

– Ты не сделаешь этого! – воскликнул Себастьян. Однако у Флинна не было подобной уверенности относительно намерений дочери, и он поспешил укрыться за спиной Себастьяна. Заняв оборонительную позицию, он внимательно следил за диалогом Себастьяна и Розы. Себастьяну понадобилось не меньше минуты, чтобы убедить Розу в отсутствии необходимости ее вмешательства и в том, что он способен самостоятельно разобраться в ситуации. Наконец Роза неуверенно направилась назад к веранде.

– Благодарю, Басси, – сказал Флинн, награждая своего спасителя очередным пинком по уже порядком побитой заднице. Удар оказался чрезвычайно болезненным.

Немногим доводилось видеть Себастьяна Олдсмита в гневе. В последний раз это произошло восемь лет назад.

Двое шестиклассников, окунув Себастьяна головой в унитаз, спустили воду и в результате ненадолго оказались в больнице.

В этот раз свидетелей было больше. На крики и звон разбитой посуды на лужайке собралось все окружение Флинна, включая Мохаммеда и его аскари. Затаив дыхание, они наблюдали за происходящим.

На веранде, словно на трибуне, стояла Роза, и глаза ее сверкали кровожадностью, которая просыпается даже в самых мягких женщинах, когда за них сражаются мужчины. Это побудило Себастьяна к еще большей свирепости.

Все длилось недолго – наподобие урагана, а по окончании бури наступила зловещая тишина. Флинн лежал, распростершись на лужайке. Его глаза были закрыты, он тихо похрипывал, из носа пузырилась кровь.

Мохаммед с пятью помощниками понесли пострадавшего к бунгало. Его туша с мерно покачивавшимся внушительным животом лежала у них на плечах, а измазанная кровью физиономия выражала глубокое умиротворение.

Оставшись на лужайке в одиночестве, Себастьян все еще стоял со свирепой гримасой на лице, дрожа всем телом, как в лихорадке. Но затем, при виде того, как уносят грузное, неподвижное тело, вся ярость тут же схлынула с него. И на лице, уже выражавшем беспокойство, появилось сожаление с легким оттенком досады.

– Я же говорил… – Его голос был хриплым. Себастьян поплелся вслед за процессией. – Не надо было меня пинать. – Беспомощно разведя руки в стороны, он, словно в мольбе, воздел их к небу. – Не надо было так.

Роза медленно спустилась с веранды, направилась к нему и, остановившись, подняла на него взгляд, полный гордости и восторга.

– Ты был великолепен, – прошептала она. – Как лев. – Обхватив Себастьяна за шею обеими руками, она прижала его к себе. – Я люблю тебя, – сказала она и поцеловала его.

У Себастьяна с собой почти ничего не было – все его вещи были на нем. У Розы же, наоборот, оказалось такое количество ящиков и коробок, что никто из дюжины собравшихся на лужайке перед домом носильщиков не остался без работы.

– Ну, – буркнул Себастьян, – наверное, пора.

– Да, – прошептала Роза, окидывая взглядом цветущую зелень Лалапанзи. Хотя идея отъезда принадлежала ей, сейчас ее одолевали сомнения. Это место было ее домом с самого детства. Она жила здесь, словно в коконе, – укрытая и защищенная, а теперь, когда предстояло из него выбираться, ей стало страшно. Она взяла Себастьяна за руку, словно заручаясь его поддержкой.

– Ты не хочешь попрощаться с отцом? – Себастьян взглянул на нее с нежной заботой – новым для него восхитительным чувством.

Немного поколебавшись, Роза вдруг поняла, что ничего не стоит лишить ее решительности. Ее дочерняя любовь, оказавшаяся в данный момент под волной негодования, могла вновь вспыхнуть в любой момент, стоило Флинну начать свои сладкие речи.

– Нет, – ответила она.

– Возможно, так оно и лучше, – согласился Себастьян. Он виновато покосился на бунгало, где, по всей видимости, Флинн так и лежал под присмотром верного Мохаммеда. – Считаешь, он поправится? Ведь я здорово его ударил.

– Поправится, – не слишком уверенно ответила Роза и потянула его за рукав. Они вдвоем возглавили небольшую колонну носильщиков.