Крик дьявола - Уилбур Смит (1968)

– Не вздумай пускать их, пока мы здесь не разберемся, – хрипло прошептала она, приходя в себя от изнеможения, стараясь помочь Нэнни обмыть и запеленать ребенка.

Когда наконец все было готово, она легла, подперев спину подушками, и, прижимая ребенка к груди, кивнула Нэнни.

– Открывай, – велела она.

Ожидание укрепило Флинна в его худших предположениях. Дверь распахнулась, и они с Себастьяном буквально ввалились в комнату.

– О, Роза! Слава тебе, Господи, ты жива! – Бросившись к кровати, Себастьян упал возле нее на колени.

– Проверь ноги, – велел Флинн. – А я посмотрю руки и голову. – И не успела Роза опомниться, как он выхватил ребенка у нее из рук.

– Пальцы на месте. Две руки, одна голова, – бубнил Флинн, не обращая внимания на возмущенные протесты Розы и недовольство младенца.

– Тут все замечательно. Просто отлично! – с восторгом и облегчением сообщил Себастьян. – Малыш – настоящий красавец, Флинн! – Он откинул укутывавший ребенка платок и, изменившись в лице, чуть не поперхнулся. – Боже!

– Что такое? – тут же отреагировал Флинн.

– Ты был прав, Флинн, – с ним что-то не то.

– Что? В чем дело?

– Вот! – воскликнул Себастьян. – У него отсутствует – как бы это назвать… – И они в ужасе уставились туда, куда он показывал.

Прошло несколько долгих секунд, прежде чем оба сообразили, что крохотная ложбинка была задумана самой природой и вовсе не являлась дефектом.

– Девочка! – удрученно констатировал Флинн.

– Девочка! – эхом отозвался Себастьян и быстро одернул платок, словно спеша уберечь невинность своей дочери.

– Девочка, – улыбнулась Роза счастливой и изможденной улыбкой.

– Девочка, – торжествующе усмехнулась Нэнни.

Мария Роза Олдсмит появилась на свет без лишней суеты, создавая минимум неудобств своей матери, так что Роза смогла прийти в себя уже в течение двадцати четырех часов. Вся ее прочая деятельность осуществлялась с аналогичным тактом и рациональностью. Она плакала раз в четыре часа, выражая свое недовольство единственным воплем, который сразу же прекращался, едва материнская грудь оказывалась у нее во рту. Ее стул отличался такой же регулярностью, сочетавшейся с правильным количеством и консистенцией, а почти все оставшееся время дня и ночи малышка проводила во сне.

Она была прекрасна. В отличие от большинства младенцев девочка не выглядела распаренно-пунцовой, безликой пухляшкой с бессмысленным взглядом.

От шелковистых кудряшек на голове до кончиков розовых пальчиков на ногах она казалась самим совершенством.

Флинну понадобилась пара дней, чтобы справиться с разочарованием из-за обманутых надежд на появление внука. Он то мрачно торчал в своем арсенале, то сидел в одиночестве в дальнем углу веранды. На второй день вечером Роза достаточно громко, чтобы ее голос долетел до конца веранды, воскликнула:

– Смотри, как Мария похожа на папу – тот же рот, нос!.. А глаза?

Себастьян уже открыл было рот, чтобы выразить свое откровенное несогласие, но тут же закрыл его, получив от Розы болезненный пинок по лодыжке.

– Да она просто его копия. Стоит на нее взглянуть, и сразу поймешь, кто ее дед.

– Да, пожалуй… Если приглядеться, – уныло поддакнул Себастьян.

Флинн продолжал сидеть в дальнем углу веранды, навострив уши. Полчаса спустя он, словно ненароком оказавшись возле колыбельки, уже внимательно изучал ее содержимое. На следующий вечер он, пододвинув к ней свое кресло, уже высказывал такие наблюдения: «Да, она вся в нашу породу. Посмотришь на ее глаза, и сразу видно, как она похожа на своего дедушку!»

Его разглагольствования прерывались советами и наставлениями типа: «Не надо так близко, Басси, – ты же дышишь на нее своими микробами», или: «Роза, ребенку нужно еще одно одеяло. Когда ты ее в последний раз кормила?»

Вскоре он начал давить на Себастьяна.

– У тебя теперь появились обязанности – ты задумывался над этим?