Трон и плаха леди Джейн - Элисон Уэйр (2006)

Напряжение в Тауэре возрастает. Некоторые советники изъявили желание отправиться домой и оттуда следить за развитием событий, но батюшка убедил их — не без труда — остаться. И они остаются, но с явной неохотой, ибо новости нерадостные для тех, кто вверил свою судьбу герцогу. Марию провозгласили королевой уже в четырех графствах. Близ Ярмута команды кораблей Нортумберленда взбунтовались и перешли на ее сторону; две тысячи матросов дезертировали, направившись к ней в Фрамлингэм, где вокруг нее уже собирается мощная армия. Люди валом валят под ее знамена! Даже убежденный протестант епископ Хукер склоняет свою паству поддержать ее. С каждым днем становится все яснее, что английский народ не намерен потакать амбициям Джона Дадли.

С мертвенно-бледным лицом батюшка обращается ко мне:

— Сударыня, лорды встревожены. Ходят слухи, что ваше дело проиграно. Королевский казначей — будь он проклят! — скрылся, прихватив все золото из вашей казны, и будьте уверены, что другие последуют его примеру. Я подозреваю, что некоторые из них поддерживают связь со сторонниками Марии в Лондоне.

— Тогда нам остается молиться о победе милорда Нортумберленда, — сухо отвечаю я.

Батюшка пристально смотрит на меня; от него не укрылась ирония в моем голосе.

Позже тем же днем он возвращается, в сильном волнении:

— Сударыня, это невыносимо. Двое из членов совета только что были остановлены стражей при попытке тайком покинуть Тауэр. Никто из нас не обладает властью Нортумберленда, а изменников с каждым часом прибывает. Кто их остановит, если они все решат уйти?

— Это сделаю я. — Я поднимаюсь на ноги. — Я не позволю им покинуть меня из-за глупой затеи Нортумберленда. Пожалуйста, немедленно созовите Тайный совет.

Несколько стульев пустуют. Я суровым взглядом обвожу мужей, сидящих передо мной. Некоторые встречают мой взгляд, другие воровато отводят глаза. Я знаю, что не могу надеяться на их верность, но сделаю все, чтобы они несли ответственность за свои поступки. И дабы добиться от них подчинения, я должна притворяться, притворяться и еще раз притворяться.

— Милорды, — начинаю я, — благодарю вас за то, что вы не замедлили собраться. Я созвала вас сюда, чтобы объявить, что в отсутствие лорд-председателя я самолично, ваша королева, принимаю на себя бразды правления моим королевством. Отныне я стану председательствовать на всех ваших заседаниях и все указы будут приниматься лично мной. Заверяю вас, я стану равно управлять и царствовать с благословения всемогущего Господа.

Все молчат, но кое-кто из пэров смотрит на меня с нескрываемым восхищением. Никто не осмеливается оспорить мой захват власти — по крайней мере в открытую.

— Я предлагаю, — продолжаю я, — написать шерифам оставшихся графств и напомнить им о присяге, которую они мне принесли. Я также собираюсь вызвать епископа Лондонского и просить его в воскресной службе напомнить нашим подданным о долге перед нами. Но превыше всего, милорды, я намерена позаботиться о том, чтобы протестантская вера оставалась религией моего королевства. Я понимаю, что мое положение пока не столь прочно, как ему следует быть, но я стану каждый день молиться Господу, чтобы, милостию Своей, он назначил мне исполнять Его волю на земле, чтобы злостное идолопоклонство, которое несет с собой леди Мария, никогда больше не поразило эту землю.

Это уже слишком, я знаю. На следующий день мои храбрые речи, предназначенные для того, чтобы удержать этих людей подле меня в подчинении, могут быть сочтены преступными. Но что еще я могу сделать?

Раздаются аплодисменты.

— Аминь! — произносит один из советников, а остальные подхватывают. Но все же я понимаю, что мне не удалось тронуть их сердца. Как бы они мною ни восхищались, они ни на минуту не забывают, что в любое время меня могут свергнуть. Пока они не уверены в прочности моего положения на троне, я не могу рассчитывать на их поддержку.

Тауэр, Лондон, 15 июля 1553 года.