Стервятники - Уилбур Смит (1997)

Он увидел за темными горами Аравии первое свечение; застенчиво, как невеста, луна показала свое открытое лицо. По воде пробежала серебряная дорожка, и Хэл почувствовал, что все мышцы в его теле напряглись, натянулись как струны.

Впереди показался прекрасный призрак, мягкий, как облако непрозрачного тумана.

— Вот она! — прошептал он. Пришлось перевести дух, чтобы можно было говорить. — «Морейская чайка» прямо впереди.

Он схватил Аболи за руку.

— Спустись и предупреди Неда Тайлера и Большого Дэниела. Оставайся с ними, пока «Чайка» не станет видна с палубы, потом возвращайся.

Когда Аболи ушел, Хэл принялся следить за тем, как в лунном свете все более отчетливыми становятся очертания парусов «Чайки». Он испытывал страх, какой редко знал в жизни, страх не только за себя, но и за тех, кто доверился ему, за женщину на палубе под ним и за ребенка на другом корабле. Как ему надеяться подвести «Золотой куст» к «Чайке», когда та даст по нему бортовой залп, а он не сможет ответить? Сколько человек погибнет в следующий час и кто будет среди них? Он представил себе стройное тело Юдифь Назет, разорванное шрапнелью.

— Не дай этому случиться, о Господи! Ты отнял у меня больше, чем я могу вынести. Что еще? Что еще Ты потребуешь от меня?

Он снова увидел свет на борту другого судна. Свет пробивался сквозь высокие окна кормовой каюты. Свечи? Хэл напрягал зрение, пока не заболели глаза, но ни единого источника света не увидел.

К его руке легко прикоснулись. Он не слышал, как снова поднялся Аболи.

— «Чайка» видна с палубы, — негромко сказал он Хэлу.

Хэл не мог покинуть верхушку мачты: глядя на необычный свет на корме «Чайки», он почувствовал набожное благоговение.

— Это не лампа, не фонарь и не свеча, Аболи, — сказал он. — Это светится во тьме скиния Марии.

Аболи вздрогнул.

— Значит, это действительно свет не от мира сего, волшебный свет, какого я никогда раньше не видел? — Голос его дрожал. — Но с чего ты это взял, Гандвейн? Как ты можешь быть уверен, что светится талисман?

— Потому что знаю, — просто ответил Хэл, и в этот миг свет исчез, и «Чайка» потемнела. Только освещенные луной паруса возвышались перед ними.

— Это был знак, — прошептал Аболи.

— Да, это был знак, — подтвердил Хэл, и голос его снова звучал сильно и спокойно. — Бог дал мне знамение.

Они спустились на палубу, и Хэл отправился прямо на нос.

— Вот она, мистер Тайлер.

Они оба посмотрели вперед, туда, где в лунном свете белели паруса «Чайки».

— Да, это она, капитан.

— Погасите свет на нактоузе. Подведите корабль к борту «Чайки». Пусть у руля стоят четыре запасных рулевых, на случай если кого-нибудь убьют.

— Есть, сэр.

Хэл пошел вперед. Из тьмы показалась фигура Большого Дэниела.

— Абордажные крюки, мастер Дэниел?

— Все готово, капитан. Я и мои самые сильные люди.

— Нет, Дэниел, оставь это Джону Лоуэллу. У меня для вас с Аболи есть другая работа. Идем со мной.

Он провел Аболи и Дэниела туда, где у грот-мачты стояла Юдифь.

— Вы двое будете с генералом Назет. Возьмите десять своих лучших людей. Не ввязывайтесь в схватки на палубе. Как можно быстрей доберитесь до кормовой каюты «Чайки». Там вы найдете скинию и ребенка. Принесите их. Ничто не должно отвлечь вас от этой цели. Понятно?

— Откуда ты знаешь, где держат императора и скинию? — тихо спросила Юдифь Назет.

— Знаю, — ответил Хэл так решительно, что она замолчала. Он хотел приказать ей оставаться до конца схватки в безопасном месте, но понимал, что она откажется; к тому же на двух кораблях, сошедшихся в смертельной схватке, нет безопасных мест.

— А где будешь ты, Гандвейн? — негромко спросил Аболи.

— Там, где Канюк, — ответил Хэл и ушел, не добавив ни слова.

Он прошел на нос, останавливаясь у каждой группы, пригнувшейся у планширя, и разговаривая с боцманами.