Ярость - Уилбур Смит (1987)

Позже в темноте спальни, на узкой односпальной кровати, Виктория прижалась к нему, мягкие изгибы ее тела слились с его твердостью, и она сказала:

– Ты оказал мне честь, сделав частью своей борьбы. Я, как дети, хочу быть солдатом. Я задумалась и поняла, чем могу помочь.

– Расскажи, – попросил он.

– Женщины. Я могу организовать женщин. Начну с сестер в больнице, а потом будут и другие – все. Мы должны участвовать в борьбе рядом с мужчинами.

Его руки сильнее сжали ее.

– Ты львица, – сказал он. – Прекрасная зулусская львица.

– Я чувствую биение твоего сердца, – прошептала она, – и мое сердце бьется точно ему в такт.

Утром Мозес отвез Викторию в больницу. Она стояла на ступеньках и не уходила в дом. Отъезжая, он видел ее в зеркале заднего обзора. Она еще стояла там, когда он свернул на дорогу и влился в поток транспорта, направляясь назад в Йоханнесбург, к пригородной ферме «Ривония».

Этим утром он одним из первых прибыл в «Холм Пака» на заседание, куда накануне его пригласил посыльный.

Маркус Арчер встретил Мозеса на веранде язвительной улыбкой.

– Говорят, мужчина ущербен, пока не женится. Только тогда он обретает цельность.

За длинным столом в кухне, которую использовали для заседаний совета, уже сидели двое. Оба белые.

Брэм Фишер был отпрыском влиятельной африкандерской семьи, его отец возглавлял суд Свободной Оранжевой республики. Этот специалист по законам, связанным с горным делом, и завсегдатай йоханнесбургских баров был вдобавок членом запрещенной коммунистической партии и Африканского национального конгресса и в последнее время его практика сводилась исключительно к защите обвиняемых по расовым законам, принятым с 1948 года. Хотя это был приятный, образованный человек, которого заботила судьба соотечественников всех рас, Мозес его опасался. Фишер глубоко верил в постепенную чудесную победу добра над злом и решительно противостоял созданию «Umkhonto we sizwe», военного крыла АНК. Его миротворческое влияние на остальных членов Конгресса ставило палки в колеса устремлениям Мозеса.

Вторым белым был Джо Цицеро, эмигрант из Литвы. Мозес догадывался, почему он оказался в Африке – и кто его послал. Это был орел с яростным сердцем, такой же, как сам Мозес, и союзник, когда обсуждалась необходимость прямых и даже насильственных действий. Мозес сел рядом с ним, напротив Фишера. Сегодня ему понадобится поддержка Джо Цицеро.

Маркус Арчер, любивший готовить, поставил перед ним тарелку почек с пряностями и яичницу по-ковбойски, но не успел Мозес доесть, как начали собираться другие. Вместе пришли Нельсон Мандела и его верный союзник Тамбо. За ними быстро последовали Уолтер Сисулу, Мбеки и другие, и наконец длинный стол оказался завален газетами и грязными тарелками, чашками с кофе и пепельницами, которые вскоре переполнились сигаретными окурками.

Воздух был пропитан табачным дымом и кухонными ароматами Маркуса, а разговор шел серьезный и напряженный: собравшиеся пытались договориться, каковы цели предстоящей кампании неповиновения.

– Мы должны разбудить сознание наших людей, заставить их отказаться от тупой, скотской покорности угнетению, – выдвинул главное положение Нельсон Мандела, и сидевший наискосок от него Мозес нахмурился.

– Гораздо важнее пробудить совесть окружающего мира, ведь именно оттуда к нам придет окончательное спасение.

– Наш народ… – начал Мандела, но Мозес перебил:

– Наш народ бессилен без оружия и подготовки. Силы угнетения, выступающие против нас, слишком могучи. Без оружия нам не победить.

– Значит, ты отказываешься от мирного пути? – спросил Мандела. – Ты считаешь, свободу можно получить только с помощью оружия?

– Революцию нужно сделать сильной и закалить в крови масс, – подтвердил Мозес. – Таков всегда ее путь.