Аннигиляция - Джефф Вандермеер (2014)

Все эти журналы, папки и прочая, и прочая были свалены в груду метра четыре в высоту и пять в диаметре. Бумага, лежавшая в основании, давно сгнила и превратилась в перегной. Недра «архива» облюбовали жуки, чешуйницы и черные усатые тараканы. Крысы, судя по экскрементам, тоже часто здесь бывали. У основания и по краям груды торчали остатки фотографий и бесполезные уже магнитные ленты. Чтобы хоть что-нибудь откопать в этой мусорной куче, придется спускаться по лестнице, прикрепленной к люку, а затем пробираться через гору разлагающейся целлюлозы. Вся эта картина отчасти иллюстрировала отрывок текста из Башни: «…семена мертвецов и разделю его с червями, что копошатся во тьме и питают мир своими соками…»

Я перевернула стол и перегородила им выход с лестницы: во-первых, неизвестно, куда подевалась психолог, а во-вторых, не хотелось, чтобы она или кто-то другой застал меня врасплох. Если кто-то попытается сдвинуть стол, я услышу и выберусь из тайника, чтобы с пистолетом в руке встретить пришельца. Меня также не покидало странное ощущение, будто где-то внизу есть нечто, и по спине ни с того ни с сего пробегали мурашки. Оглядываясь назад, могу приписать это только ясности, набиравшей силу внутри меня.

Очень подозрительным казалось и то, что психолог оставила рядом с журналами свое снаряжение и все – или почти все – оружие. Впрочем, в ту минуту я постаралась выкинуть эту загадку из головы вместе с мечущимся по мозгу осознанием: «Южный предел» нас обманывал. Когда я спускалась в прохладный и темный тайник, ясность внутри меня затрепетала. Этого нельзя было не почувствовать, тем более потому, что я не знала причины.

В свете фонарика и естественного освещения, пробивающегося из открытого люка, было видно, что стены помещения исчерчены тусклыми красными и зелеными полосами – плесенью. Куча рассыпалась волнами, и в ней отчетливо проступали холмы бумаг, порванных и скомканных страниц, мятых и отсыревших обложек журналов. Так история изучения Зоны Икс, можно сказать, становилась ее частью.

Сначала я подбирала журналы наугад – те, что лежали с краю. При беглом просмотре почти во всех обнаруживалось описание вполне обыденных событий, вроде тех, о которых рассказывала первая экспедиция… Вот только первой она быть никак не могла.

Больше всего в отчетах поражали даты. Сколько экспедиций на самом деле побывало в Зоне? Какие сведения подтасовывали и утаивали? Как давно? «Двенадцать» экспедиций – это лишь последний, самый длинный отрезок? А про остальные умолчали для того, чтобы будущие добровольцы не задавали лишних вопросов?

Все эти, как я мысленно окрестила их, «доэкспедиционные» отчеты были представлены в самых разнообразных формах: аудио-кассеты, изгрызенные фотографии, разлагающиеся папки, набитые до отказа, – и весь этот архив погребен под горой журналов, пропитан сыростью, прикрывавшей острый запах гнили, более отчетливый в некоторых местах. Вперемешку лежали документы, написанные от руки, напечатанные на пишущей машинке или на современном принтере. Слова копились в моей голове, образуя еще одну кучу. Не противоречивые данные, а самое их количество иногда вгоняло в ступор. Фотография в кармане вдруг обрела вполне физический вес.

Чтобы хоть как-то совладать с горой информации, нужны были правила: я пропускала стенографические записи, а к зашифрованным журналам даже не притрагивалась. Если поначалу я читала журналы подряд, то потом заставила себя просматривать их бегло. Однако выборочное чтение ужасало еще больше: описывались настолько невообразимые события, что у меня нет сил их пересказывать. В некоторых записях упоминались периоды «ремиссий» и «успокоения», за ними – «вспышки» и «чудовищные катастрофы». Возраст Зоны и количество посетивших ее экспедиций не важно: судя по отчетам, всякая чертовщина творилась здесь еще задолго до возникновения границы. У Зоны Икс была своя «протозона».