Анж Питу - Александр Дюма (1851)

– Ну, полно, полно, – проговорил король, двойная рана, нанесенная гордыне и сердцу которого, еще кровоточила, – мы совсем позабыли о графине, а она, возможно, страдает.

– Если ваше величество желает, я ее разбужу, но мне хотелось бы, чтобы шкатулка прибыла сюда, пока она спит.

– Это еще почему?

– Чтобы избавить графиню от слишком уж жестокого урока.

– А вот, кстати, и шкатулка, – заметил король. – Подождите.

И действительно: приказ короля был выполнен со всею аккуратностью, и шкатулка, взятая в доме де Шарни из рук полицейского Тихой Сапой, появилась в королевском кабинете перед самой графиней, которая, впрочем, ее не видела.

Король жестом показал, что все в порядке, и офицер, принесший шкатулку, удалился.

– Итак? – проговорил Людовик XVI.

– Итак, государь, перед вами похищенная у меня шкатулка.

– Откройте, – распорядился король.

– Государь, ваше желание для меня закон. Я только хотел бы предупредить ваше величество кое о чем.

– О чем же?

– Как я уже имел честь говорить вашему величеству, в этой шкатулке содержатся документы, которые очень легко прочесть и даже забрать и от которых зависит честь женщины.

– А эта женщина – графиня.

– Да, государь, и честь ее не подвергнется опасности, если ваше величество ознакомится с этими документами. Откройте ее, государь, – проговорил Жильбер, протягивая шкатулку с ключом королю.

– Уберите шкатулку прочь, сударь, она ваша, – холодно отозвался Людовик XVI.

– Благодарю, государь. А что нам делать с графиней?

– Главное, не нужно будить ее здесь. Я хотел бы обойтись без неожиданности и всяческих страданий.

– Государь, – отвечал Жильбер, – госпожа графиня пробудится там, куда вы прикажете ее отнести.

– Прекрасно! Тогда к королеве.

Людовик позвонил. Вошел офицер.

– Господин капитан, – сказал король, – графиня лишилась чувств, узнав новости из Парижа. Распорядитесь, чтобы ее отнесли к королеве.

– Сколько времени это может занять? – спросил Жильбер у короля.

– Минут десять, – ответил тот.

Жильбер протянул руку в сторону графини и произнес:

– Вы проснетесь через четверть часа.

По приказу офицера вошли двое солдат и на двух креслах понесли графиню к королеве.

– Что вам еще угодно, господин Жильбер? – осведомился король.

– Государь, я прошу вас о милости, которая приблизит меня к вашему величеству и тем самым даст мне возможность быть вам полезным.

Король с недоумением посмотрел на собеседника и спросил:

– Что вы имеете в виду?

– Я хотел бы стать врачом в королевском дворце, – ответил Жильбер. – Это ни в ком не вызовет подозрений, поскольку пост этот, хоть и почетный, но без особого блеска и говорит скорее о доверии к тому, кто его занимает.

– Согласен, – ответил король. – Прощайте, господин Жильбер. Да, кстати: мои наилучшие пожелания Неккеру. Прощайте.

И, уже уходя, он воскликнул, так как никакое событие не могло заставить его позабыть о трапезе:

– Ужинать!

XXV. У королевы

Пока король упражнялся в философских битвах с революцией, делая попутно экскурсы в оккультные науки, королева, философ гораздо более серьезный и глубокий, собрала в своем просторном кабинете всех, кого она называла верными – скорее всего потому, что ни у кого из них не было еще возможности доказать или испытать свою верность.

И у королевы о событиях страшного дня рассказывалось во всех подробностях.

Она даже первой узнала обо всем, поскольку, зная ее бесстрашие, люди без колебаний предупреждали ее об опасности.

Королева сидела в окружении генералов, придворных, священников и дам своей свиты.

У дверей и за гобеленами, что завешивали дверные ниши, толпились молодые офицеры, полные задора, которые во всех этих беспорядках видели долгожданный случай блеснуть перед дамами оружием, как в былые времена на турнире.