Анж Питу - Александр Дюма (1851)

Жест негодования, который Шарни не сумел сдержать, довершил отчаяние Марии Антуанетты, которая сочла себя оскорбленной соперницей, будучи на самом деле несправедливой повелительницей.

– Королева права, – вымолвил наконец с усилием Шарни, – а ваш порыв необдуман, графиня. Когда речь идет о короле, мужа у вас нет, сударыня. Это я должен приказать вам пощадить свои чувства, когда вижу, что вы осмеливаетесь испытывать опасения за меня.

Затем, повернувшись к Марии Антуанетте, он холодно добавил:

– К вашим услугам, государыня. Я еду. Я или привезу вам хорошие вести о короле, или вообще ничего не привезу.

С этими словами он отвесил глубокий поклон и вышел; охваченная ужасом и гневом королева не посмела удержать его.

Через несколько мгновений со двора донесся стук копыт лошади, пущенной в галоп.

Королева оставалась неподвижна, однако внутри у нее бушевал огонь, который разгорался тем жарче, чем сильнее она старалась его скрыть.

Кое-кто из присутствующих понимал причины сжигавшего ее волнения, кое-кто – нет, но все отнеслись с почтением к желанию королевы отдохнуть и удалились.

Королева осталась одна.

Андреа вышла из ее покоев вместе с другими, а к Марии Антуанетте привели двоих ее детей, которых она позвала к себе.

IX. Возвращение

Уже наступила ночь с ее страхами и мрачными видениями, когда в дальнем конце дворца раздались крики.

Королева вздрогнула и встала. Рядом было окно, она его отворила.

В тот же миг в спальню королевы влетели радостные служанки с возгласами:

– Гонец, ваше величество! Гонец!

Минуты через три через прихожие быстро прошел мужчина в гусарской форме.

Это был лейтенант, посланный графом де Шарни. Он скакал во весь опор из Севра.

– Что король? – спросила королева.

– Его величество будет здесь через четверть часа, – задыхаясь, ответил офицер.

– Живой и невредимый?

– Живой, невредимый и улыбающийся, государыня.

– Вы его видели, да?

– Нет, ваше величество, меня просил передать вам эти слова господин де Шарни. По его поручению я и прискакал.

Королева снова вздрогнула, услышав это имя, которое случай опять связал с именем короля.

– Благодарю вас, сударь, идите отдыхайте, – сказала она молодому дворянину.

Тот поклонился и вышел.

Взяв детей за руки, королева направилась на широкое крыльцо, где уже толпились слуги и придворные.

Острый взгляд королевы в первую очередь остановился на молодой женщине в белом, которая, облокотившись о каменную балюстраду, вперила жадный взор в ночную тьму.

Это была Андреа; даже приход королевы не смог отвлечь ее от тревожных мыслей.

Очевидно, она, обычно всегда готовая присоединиться к обществу королевы, на этот раз или не заметила свою повелительницу, или не желала ее замечать.

Она явно досадовала на вспыльчивость Марии Антуанетты, заставившую ее днем жестоко страдать.

А может быть, охваченная необоримым чувством, она просто ждала возвращения Шарни, за жизнь которого так искренне беспокоилась.

Две раны, нанесенные королеве, еще кровоточили.

Она рассеянно прислушивалась к комплиментам и радостным восклицаниям друзей и придворных.

На какую-то секунду она даже отвлеклась от той жестокой боли, что мучила ее весь вечер. Сердечное беспокойство относительно поездки короля в стан врагов ненадолго утихло.

Однако сильная духом королева вскоре прогнала из своего сердца все недозволенные чувства. Она положила к ногам господа свою ревность и принесла в жертву супружеской клятве весь свой гнев и тайные радости.

Ведь именно господь даровал ей отдохновение и опору – счастливую способность ставить любовь к царственному супругу превыше всего.