Анж Питу - Александр Дюма (1851)

В дверях и на ступеньках лестницы столпились все служанки и работники, привлеченные рассказом конюха.

С появлением каждого нового слушателя возобновлялся шепот:

– Это Питу?

– Он самый.

– Ну и ну!

Питу дружелюбно озирал прежних товарищей. Чуть не для каждого у него нашлась улыбка.

– Так ты прямо из Парижа, Анж? – допытывалась хозяйка дома.

– Прямым ходом, госпожа Бийо.

– Каково поживает ваш хозяин?

– Превосходно, госпожа Бийо.

– Каково поживает Париж?

– Ужасно, госпожа Бийо.

– Вот оно как!

И круг слушателей сплотился.

– Что король? – спросила фермерша.

Питу покачал головой и пощелкал языком самым унизительным для монархии образом.

– Что королева?

На сей раз Питу вообще уклонился от ответа.

– Ох! – вырвалось у госпожи Бийо.

– Ох! – отозвалось все собрание.

– Ну же, Питу, продолжай, – сказала фермерша.

– Спрашивайте, черт побери, – возразил Питу, которому не хотелось выкладывать все самое интересное в отсутствие Катрин.

– Откуда у тебя каска? – полюбопытствовала г-жа Бийо.

– Это трофей, – разъяснил Питу.

– Что такое трофей, дружок? – спросила славная женщина.

– Ах, и впрямь, госпожа Бийо, – с покровительственной улыбкой отвечал Питу, – откуда же вам знать, что такое трофей? Трофеи бывают, когда победишь неприятеля, вот оно как, госпожа Бийо.

– Выходит, ты, Питу, победил неприятеля?

– Неприятеля! – презрительно хмыкнул Питу. – Эх, милая моя госпожа Бийо, вы даже и не слыхивали, что мы с господином Бийо вдвоем взяли Бастилию.

Эти магические слова воспламенили аудиторию. Питу почувствовал, что слушатели дышат ему в затылок, а руки их цепляются за спинку его стула.

– Рассказывай, ну-ка, рассказывай, что там наделал наш хозяин, – гордясь и трепеща, промолвила г-жа Бийо.

Питу снова глянул, не идет ли Катрин, но ее было не видать.

Ему стало обидно, что м-ль Бийо не желает расстаться с бельем ради свежих новостей, доставленных таким гонцом.

Он покачал головой, в нем просыпалось недовольство.

– Это долгая история, – проговорил он.

– А ты голоден? – спросила г-жа Бийо.

– Пожалуй, что и так.

– И пить хочешь?

– Почему бы и нет.

Работники и служанки тут же забегали, и не успел Питу оценить всю важность своей просьбы, как перед ним очутились кубок, и хлеб, и мясо, и всевозможные фрукты.

У Питу была, как говорят в деревне, бездонная утроба: он быстро переваривал пищу; но все-таки его организм еще не успел до конца усвоить теткиного петуха, которого он прикончил всего каких-нибудь полчаса назад.

Между тем ему так быстро подали угощение, что это нисколько не помогло ему протянуть время, на что он было понадеялся.

Он понял, что нужно сделать над собой значительное усилие, и принялся за еду.

Но вопреки своим самым добрым намерениям он тут же был вынужден прервать трапезу.

– Что с тобой? – спросила г-жа Бийо.

– Черт побери! Я…

– Принесите Питу попить!

– У меня уже есть сидр, госпожа Бийо.

– Может быть, тебе больше хочется водки?

– Водки?

– Да, ты небось приохотился к ней в Париже?

Добрая женщина предполагала, что за две недели отсутствия Питу мог приобрести дурные привычки.

Питу гордо отверг это предположение.

– Водки я в рот не беру, – сказал он.

– Тогда рассказывай.

– Если я начну рассказывать, то мне придется все повторять, когда придет мадемуазель Катрин, а рассказ у меня долгий.

Два-три человека ринулись в прачечную за Катрин.

Следом за ними устремились все остальные, но в это время Питу машинально оглянулся на лестницу, которая вела на второй этаж, и в проеме двери, распахнувшейся от сквозняка, заметил Катрин, глядевшую из окна.

Катрин смотрела в сторону леса, то есть в сторону Бурсона.