История твоей жизни (сборник) - Тед Чан (2002)

Свобода – не иллюзия; она совершенно реальна в контексте последовательного восприятия. В контексте одновременного восприятия свобода лишена смысла, но лишено его и принуждение; это всего лишь другой контекст, не менее и не более правомерный, чем первый. Как в знаменитой оптической иллюзии, изображении элегантной молодой женщины, чье лицо повернуто от зрителя, или старой карги с бородавкой на носу и уткнувшимся в грудь подбородком. Не существует «правильной» интерпретации, обе одинаково достоверны. Но нельзя увидеть обеих одновременно.

Сходным образом знание будущего было несовместимо со свободой воли. То, что позволяло мне проявлять свободу воли, также не давало мне знать будущее. И наоборот, теперь, зная будущее, я никогда не поступлю вопреки этому будущему, в том числе не расскажу никому о том, что мне известно: знающие будущее не говорят о нем. Читавшие Книгу времен никогда в этом не признаются.

Я включила видеомагнитофон и вставила кассету с разговором у зеркала в Форт-Уорте. Дипломатическое лицо вело беседу с гептаподами, а Бургарт выступал в качестве переводчика.

Дипломат описывал моральные верования людей, пытаясь заложить основы для концепции альтруизма. Я знала, что гептаподам известен результат разговора, однако они все равно с энтузиазмом в нем участвовали.

Если бы я могла описать это женщине, которая еще ничего не знает, она могла бы спросить: раз гептаподам уже известно все, что они когда-либо скажут или услышат, к чему вообще пользоваться языком? Логичный вопрос. Но язык предназначался не только для общения – он также был разновидностью действия. Согласно теории речевого акта, утверждения вроде «Вы под арестом», «Нарекаю это судно» и «Обещаю» являлись перформативными: говоривший мог выполнить действие, лишь произнеся слова. Для таких действий знание того, что будет сказано, ничего не меняло. Каждый на свадьбе ждал слов: «Объявляю вас мужем и женой», – но пока священник не произносил их, церемония не считалась совершенной. В перформативном языке произнесение было равносильно действию.

Для гептаподов весь язык был перформативным. Вместо того чтобы использовать его для уведомления, они использовали его для осуществления. Разумеется, гептаподы заранее знали, что будет сказано в любом разговоре, но чтобы их знание стало истинным, этот разговор требовалось провести.

– Сначала Златовласка попробовала кашу папы-медведя, но в ней было полно брюссельской капусты, которую она терпеть не могла.

Ты засмеешься.

– Нет, не так!

Мы будем сидеть рядышком на диване, держа на коленях дорогущую тонкую книжку в твердой обложке. Я продолжу читать:

– Потом Златовласка попробовала кашу мамы-медведя, но в ней было полно шпината, который она тоже терпеть не могла.

Ты положишь ладошку на страницу книги, чтобы прервать меня.

– Читай правильно!

– Я читаю только то, что здесь написано, – невинно отвечу я.

– Нет, неправда. В сказке совсем не так.

– Если ты уже все знаешь, зачем я тебе читаю?

– Потому что я хочу послушать!

Кондиционер в кабинете Вебера почти компенсировал необходимость с ним общаться.

– Они желают провести обмен, – объяснила я, – но это не торговля. Мы просто дадим им кое-что, а они дадут нам кое-что в ответ. Ни одна из сторон не скажет другой заранее, что собирается дать.

На лбу полковника Вебера появились слабые морщины.

– Хотите сказать, они желают обменяться подарками?

Я знала, что нужно ответить.

– Мы не должны считать это «подарками». Мы не знаем, вызывает ли этот обмен такие же ассоциации у гептаподов, как подарки – у нас.

– Мы можем… – Он запнулся в поисках верной формулировки. – …Можем намекнуть, какой подарок хотим?

– Сами они этого делать не будут. Я спросила, можем ли мы высказать просьбу, и они ответили, что да, но это не заставит их сказать, что они нам дадут.