История твоей жизни (сборник) - Тед Чан (2002)

Это был второй «обмен подарками», на котором я присутствовала, всего восьмой по счету, и я знала, что он станет последним. В палатке у зеркала было полно людей; здесь присутствовал Бургарт из Форт-Уорта, а также Гэри и физик-ядерщик, различные биологи, антропологи, старшие военные чины и дипломаты. К счастью, воздух в палатке охлаждал кондиционер. Позже мы изучим записи изображений гептаподов, чтобы узнать, каков был их «подарок». Наш представлял собой наскальные рисунки из пещеры Ласко.

Мы все столпились возле второго экрана гептаподов, пытаясь уловить суть мелькавших изображений.

– Предварительные заключения? – спросил полковник Вебер.

– Это не возврат, – ответил Бургарт.

В ходе прошлого обмена гептаподы дали нам информацию о нас самих, которой мы снабдили их прежде. Госдепартамент пришел в ярость, но у нас не было причин считать это оскорблением: возможно, это лишь означало, что ценность данных действительно не играла роли в обменах. Нельзя было исключать, что гептаподы еще снабдят нас космическим двигателем, или холодным ядерным синтезом, или каким-то иным желанным чудом.

– Похоже на неорганическую химию, – сказал физик-ядерщик, показывая уравнение, прежде чем его сменила другая картинка.

Гэри кивнул.

– Возможно, это материаловедение, – согласился он.

– Быть может, мы наконец к чему-то пришли, – сказал полковник Вебер.

– Хочу еще картинки со зверюшками, – прошептала я тихо, чтобы услышал только Гэри, и по-детски надулась. Он улыбнулся и ткнул меня. Я действительно хотела, чтобы гептаподы прочитали очередную лекцию по ксенобиологии, как на двух прошлых обменах; судя по этим лекциям, люди были ближе к гептаподам, чем все другие виды, с которыми те сталкивались. Или еще одну лекцию по истории гептаподов: она пестрела видимыми нелогичными заключениями, но все равно была интересной. Я не хотела, чтобы гептаподы делились с нами новой технологией, потому что не желала видеть, что с ней могут сотворить наши правительства.

Во время обмена информацией я следила за Фыркуном, высматривая признаки нехарактерного поведения. Как обычно, он почти не двигался; я не видела никаких указаний на то, что вскоре случится.

Минуту спустя экран гептаподов погас, а еще через минуту наш тоже отключился. Гэри и большинство других ученых столпились вокруг крошечного видеоэкрана, на котором воспроизводилась презентация гептаподов. Я слышала, как они обсуждают необходимость вызвать специалиста по физике твердого тела.

Полковник Вебер повернулся.

– Вы двое, – сказал он, показав сначала на меня, затем на Бургарта, – договоритесь о времени и месте следующего обмена.

Потом проследовал за остальными к экрану.

– Сейчас, – откликнулась я. Спросила Бургарта: – Кто возьмет на себя честь, ты или я?

Я знала, что Бургарт так же хорошо выучил гептапод B, как и я.

– Это твое зеркало, – ответил он. – Действуй.

Я снова уселась за переговорный компьютер.

– Готова спорить, в аспирантуре тебе и в голову не приходило, что ты будешь работать армейским переводчиком.

– Это точно, – сказал он. – До сих пор не могу в это поверить.

Каждая наша фраза казалась отрепетированным разговором шпионов, которые встретились в людном месте, но держат прикрытие.

Я написала семаграммы для «место обмен-передача разговор включая-нас» с вопросительной модуляцией.

Фыркун написал ответ. Теперь мне пришла пора нахмуриться, а Бургарту – спросить:

– Что он имеет в виду?

Бургарт ни на мгновение не вышел из роли.

Я написала запрос на уточнение; ответ Фыркуна был прежним. Потом он выплыл из комнаты.

Этот акт нашей пьесы подошел к концу.

Полковник Вебер приблизился к нам.

– Что происходит? Куда он делся?

– Он сказал, что гептаподы уходят, – ответила я. – Не только он – все они.

– Позовите его назад. Спросите, что это значит.

– Э-э, не думаю, чтобы у Фыркуна был пейджер, – сказала я.