Сталинград - Энтони Бивор (1998)

Те немцы, которые не исповедовали идеалов национал-социализма, понимали, насколько гротескна и парадоксальна сложившаяся ситуация. Вторжение в Советский Союз вынудило русских защищать сталинизм. И вот теперь угроза поражения вынуждает уже их – немцев – защищать режим Гитлера. Разница заключалась в том, что Россия была огромной страной – там можно было отступать, в то время как Германии угрожали война на два фронта и массированные бомбардировки. Но хуже всего было то, что Рузвельт и Черчилль, договорившиеся в Касабланке, объявили о намерении воевать до безоговорочной капитуляции держав гитлеровской оси. Хотя, с другой стороны, это давало Геббельсу дополнительные преимущества в пропаганде.

Оппозиция по самым разным причинам, от нерешительности и разногласий до банального невезения, не смогла вовремя действовать. Теперь убеждать союзников в том, что существует демократическая альтернатива нацистскому режиму, а не просто дворцовый заговор генералов, испугавшихся поражения, было уже слишком поздно. И все же настроенная против Гитлера армейская верхушка, прекрасно понимая это, по-прежнему надеялась, что сталинградская трагедия по крайней мере ускорит переворот, однако ни один из ее представителей не был готов действовать. Не такие высокопоставленные, но гораздо более решительные военные рискнули бы, – они бы не пожалели своей жизни, но Гитлер, остро чувствовавший малейшую опасность, постоянно в самый последний момент менял свои планы. Да и охрана у него была беззаветно преданная и надежная.

Единственными, кто открыто высказался по поводу краха под Сталинградом, стали мюнхенские студенты – небольшая группа, известная под названием «Белая роза», выбравшая его по одноименному роману известного антивоенного писателя Бруно Травена. Вскоре это движение было подхвачено в Берлине, Гамбурге, Штутгарте и Вене. В самом Мюнхене на стенах зданий появлялись надписи с призывом к свержению нацизма. К этому же призывали листовки. 18 февраля в университете Людвига-Максимилиана, когда члены «Белой розы» разбрасывали там новые листовки, были арестованы Софи Шолль и ее брат Ганс. После пыток в гестапо их отдали под суд. На специальном заседании судья Роланд Фрислер приговорил Софи и Ганса к смертной казни. Брата и сестру обезглавили. Такая же судьба постигла еще нескольких членов их группы, в том числе профессора философии Курта Хубера.

После того как 6-я армия капитулировала, Гитлер встретился с фельдмаршалом фон Манштейном – первым военачальником из высшего командования, не входящим в его непосредственное окружение. Манштейн в общих чертах обрисовал фюреру ситуацию на юге России и предложил принять меры, необходимые, по его мнению, для того, чтобы избежать там полного краха. Гитлер попытался навязать ему свое мнение – ни шагу назад! – но Манштейн, понимающий, что в данных обстоятельствах сам может диктовать условия, потребовал полной свободы действий. Гитлер был, как всегда, импульсивен и нелогичен. Сначала он сказал, что полностью берет на себя ответственность за Сталинград. Потом заявил, что часть вины лежит на Геринге, но ведь он назначил рейхсмаршала своим преемником… Значит, Германа обвинять в катастрофе нельзя… О том, что трагедия стала результатом того, что он сам постоянно менял стратегические планы, пытаясь руководить войсками издалека, не было сказано ни слова. Закончилось все тем, что главным обвиняемым стал Паулюс. После окончания войны он, фюрер, отдаст Паулюса и его генералов под трибунал. За то, что не выполнили его категорический приказ стоять насмерть, сопротивляться врагу до последнего патрона.