Сталинград - Энтони Бивор (1998)

В такой обстановке все распри между генералами и скрытые обиды вышли наружу. Хейтц и Зейдлиц всегда недолюбливали друг друга, но после того, как Зейдлиц разрешил командирам своих дивизий самостоятельно принимать решение относительно капитуляции, их отношения испортились окончательно. Хейтц приказал своим солдатам сражаться «до предпоследнего патрона», но сам сдался в плен. Он тут же принял приглашение генерала Шумилова поужинать вместе с ним в штабе 64-й армии. После ужина Хейтц остался там ночевать. Когда он наконец присоединился в Заварыкине к остальным генералам, они и удивились, и возмутились – у Хейтца было с собой несколько чемоданов, словно он заранее собрался в плен. На язвительные вопросы, как он сам распорядился последним патроном, генерал ответил, что собирался застрелиться, но этому воспротивился его начальник штаба.

Для вермахта настало время подсчитывать потери. По оценкам штаба фельдмаршала Мильха, за время осуществления воздушного моста немецкая авиация потеряла 488 транспортных самолетов и больше 1000 человек членов экипажей. Полностью был уничтожен 9-й зенитный дивизион, а также другие наземные службы. А ведь были еще потери – и немалые! – 4-го воздушного флота. Бомбардировщики, в том числе пикирующие, истребители, самолеты-разведчики…

Точно оценить потери сухопутных войск не удается по сей день, однако нет никаких сомнений в том, что Сталинградская битва стала самым масштабным и катастрофическим поражением за всю историю Германии. 6-я армия и 4-я танковая армия были по сути дела полностью уничтожены. С момента начала операции «Уран» только в самом «котле» погибли около 60 000 человек и примерно 130 000 были взяты в плен. (Опять же расхождение в данных обусловлено в первую очередь тем, что неизвестно точное число русских, носивших немецкую форму.) Эти цифры не принимают в расчет потери немецкой армии в самом Сталинграде и вокруг него в период с августа по ноябрь, уничтожение четырех союзных армий, неудачное наступление спешившего на выручку Манштейна и потери, понесенные в ходе операции «Малый Сатурн». В целом державы оси потеряли свыше 500 000 человек.

Задача представить такую катастрофу германскому народу была очень непростой, но Геббельсу пришлось за нее взяться. Его неистовая энергия и умение бесстыдно искажать факты, выворачивая правду наизнанку, пришлись тут очень кстати. До 16 января нацистский режим вообще не признавал окружение 6-й армии. Потом все-таки пришлось объявить: «…наши войска на протяжении нескольких недель героически отражают вражеские атаки со всех сторон».[970] Теперь лучшей тактикой признали, что следует сделать скорбное заявление: в живых не осталось ни одного человека… Герои Сталинграда погибли, но их имена будут навечно вписаны в историю Германии.

Министр пропаганды мобилизовал все радиостанции и газеты, чтобы объединить страну в скорби по павшим воинам. Печатные издания получили инструкции, как именно освещать трагедию. Они должны были помнить о том, что каждое слово об этой драматичной борьбе навеки останется в истории. Прессу обязали использовать вместо слова «русские» исключительно понятие «большевики». Из героизма защитников «сталинградской крепости» нужно было сделать легенду, которая станет «одним из самых ценных достояний истории Германии».[971] В частности, заявление руководителей вермахта должно было быть облечено в такие формулировки, «которые будут трогать сердце в грядущие века». Ему предстояло встать в один ряд с обращением Цезаря к своим легионам, призывом Фридриха Великого к генералам накануне битвы под Лейтеном и воззванием Наполеона к старой гвардии.