– Ты познакомилась со своим мужем во Флоренции?

Она снова вздохнула.

– Да. Мне был двадцать один. А тебе, еще раз, сколько?

– Двадцать девять, – повторила я.

– Ah, sì. Двадцать девять. Значит, ты понимаешь. Мне тогда был двадцать один год. Я была слишком молода. Мой муж – человек очень громкий. Настоящий невротик. Я иногда замечаю черты мужа в нашей дочери. Ей сейчас тринадцать. Очень странный возраст – вся в прыщах, и волосы короткие. – Она на мгновение замолчала, а потом резко сменила тему: – У Питера же никого нет, верно?

– Не знаю. Он еще студент, – ответила я и подумала: «О чем она вообще?»

– Да, он одинокий. В его возрасте все мужчины одинокие. – И решительным движением закрыла дверку своего шкафчика. – Ты придешь на игру в понедельник? – спросила Франческа.

– Не знаю, не уверена.

Стефано раздавал приглашения на один из первых в этом сезоне футбольных матчей. Он купил билеты со скидкой для членов гребного клуба. Я взяла у него один билет и сказала ему, что приду на игру, хотя в этом совершенно не была уверена. Одно дело прийти в клуб и за эспрессо переброситься с кем-нибудь парой фраз. Другое дело – встречаться с этими людьми в настоящем мире.

– Обязательно приходи, – посоветовала Франческа. – Мне для моральной поддержки нужна еще одна женщина. К тому же игра будет интересной. В общем, давай береги себя. Если хочешь, то можешь узнать у меня то, что тебя интересует по поводу отдельных членов клуба. – Она бросила оценивающий взгляд на свое отражение в зеркале. – Я с пониманием к таким вещам отношусь. Я не сторонник того, чтобы отказывать себе в удовольствии.

Я не совсем понимала, о чем она.

– Удовольствия в этой жизни меня всему научили. Может, это и стыдно, но именно так оно и есть. – Она подошла к выходу раздевалки и бросила мне на ходу: – Ciao.

– Ciao, – ответила я, но я была не уверена в том, что Франческа меня услышала, потому что она вышла с улыбкой на губах и ее голос уже слышался по другую сторону двери в коридоре, где она вступила с кем-то в разговор.

В тот день я долго мучилась с тренажером, пытаясь попасть в нормальный ритм. Я смотрела на свои руки, и они казались мне толще, чем были раньше. В зеркале отражалось мое красное, вспотевшее лицо. Я вся была в поту. Вы на нее только посмотрите! Я закрыла глаза, подъехала на сиденье вперед, коленки к подбородку, оттолкнулась обеими ногами и потянула руками за рукоятку. Позади себя я услышала шаги. В зал сначала вошел Стефано, а за ним Лука. Лука перекинул сумку через плечо. Я посмотрела на их отражения в зеркале.

– Послушай, – сказал Стефано, – слишком быстро.

– Слишком быстро? – переспросила я.

– Тебе надо подождать.

– Чего подождать?

– Толкай, а потом…

– Стефано! – раздался в коридоре голос.

– Scusi, – произнес Стефано и исчез.

Лука смотрел на мое отражение в зеркале, и я перестала двигаться и замерла. Он улыбался, но продолжал молчать. Он производил на меня впечатление человека, полностью довольного собой и окружающим его миром. От этого я почему-то начала слегка нервничать.

– Не торопись, – произнес наконец Лука, подошел ко мне и положил свою сумку на пол. – Отталкивайся ногами, а потом тяни руками. Попробуй.

Я наклонилась вперед, сжалась, а потом резко, как пружина, распрямилась назад и при этом потянула рукоятку.

– Слишком быстро, – сказал Лука. – Еще раз. Медленней.

Я наклонилась вперед, сжалась и начала тянуть, но тут почувствовала, что мне на спину что-то давит. Я посмотрела в зеркало и увидела, что Лука наклонился и положил мне ладонь на спину. Я ждала, когда он начнет улыбаться и скажет что-нибудь, чтобы произвести на меня впечатление.

– Подожди, – сказал он (только и всего?) и потом добавил: – Отталкивайся ногами.