Королева - Салли Беделл Смит (2013)

Для Елизаветы II, вступившей в “средний возраст”, лошади действительно были и страстью, и отдушиной. Все эти годы она очень редко приобретала скакунов в свою конюшню, предпочитая лошадей собственного разведения, по традиции, идущей еще со времен королевы Елизаветы I. В 1960-х она уже более десяти лет заведовала королевским конным заводом с племенными хозяйствами в Сандрингеме и близлежащих Вулфертоне и Хэмптон-Корте, а также Поулхэмптонской конюшне в Беркшире, которую королева арендовала в 1962 году. Десять лет спустя она выкупила Поулхэмптон под “санаторий” для недавно отлученных от кобылы годовалых жеребят и нуждающихся в отдыхе скакунов, которых заслуженный управляющий ее конным заводом Майкл Освальд называл “ходячими больными” (43).

И в частной, и в общественной жизни королева придерживается довольно предсказуемого, упорядоченного графика. В конноспортивной области и племенной работе этот график диктуют случки, рождения, отнятие от кобылы, выездка и скачки. Обычно ее величество навещает кобыл и жеребцов на Сандрингемском конезаводе по два раза в первые полтора месяца года, когда начинается сезон разведения, а затем приезжает в апреле и июле взглянуть на жеребят, появившихся на свет по результатам прошлого сезона. Всех кобыл с потомством она методично фотографирует своим старомодным проверенным фотоаппаратом.

Ранней весной и осенью Елизавета II наведывается с инспекцией к своим однолеткам в Поулхэмптоне, а весной и летом при каждом удобном случае навещает многочисленный молодняк на тренировках в уилтширской, хэмпширской и беркширской конюшнях. Весь год она следит за успехами своих лошадей на скачках, однако посетить лично удается лишь немногие – королевские обязанности не оставляют времени. Неизменны лишь Эпсомское дерби в начале июня и Аскот чуть позже, все прочие крупные скаковые мероприятия ее величество посещает по мере возможности.

Королевский конный завод в Сандрингеме (44) представляет собой живописный комплекс XIX века из красного кирпича и местного коричневого песчаника с дымоходами и круглыми крышами. Кобылы содержатся в просторных денниках, в которых не тесно будет и с новорожденными жеребятами, однако самые роскошные условия у жеребцов: еще более просторные боксы с кафельными стенами, тридцатисантиметровым слоем опилок на полу, инфракрасными лампами для обогрева и сушки, высокими окнами и двускатной деревянной кровлей, крытой сверху тростником. Для жеребцов предназначены четыре паддока по два акра каждый, огороженные кирпичными стенками и живой изгородью, за которыми зеленеют сады с фонтанами.

Главное здание конного завода, где и происходит разведение, – случной манеж, огромное сооружение с песчаным полом. Специалисты по племенной работе и скачкам дают рекомендации, однако, в отличие от своих официальных обязанностей, где она вынуждена прислушиваться к другим, здесь Елизавета II часто проявляет инициативу, руководствуясь собственными наблюдениями и знанием кровей. Она сама видит, какие лошади более выносливы, какие берут скоростью, каким присуща такая важная черта, как храбрость. У королевы точный глаз на лошадиные стати – как отмечал Генри Порчестер, она с ходу определяет “хорошие плечи, короткие берцовые кости, хорошее копыто, плоское копыто, саблистые или прямые скакательные суставы, хороший круп, глаза или правильно вылепленную голову” (45). Именно она заметила, когда на конюшне перепутали двух однолеток, Дутелля и Эгримента, которых она прежде видела лишь жеребятами. “Она много читает и великолепно ориентируется, – говорит Майкл Освальд. – Если хотите обсудить каталог выставленных на продажу, нужно подготовиться как следует, потому что родословную каждой лошади она перечислит вам до четвертого колена” (46). Окончательное решение “всегда остается за королевой” (47), – писал Артур Фицджеральд в официальной истории королевских конюшен.