Королева - Салли Беделл Смит (2013)

28 мая, всего десять дней спустя после отъезда королевы, скончался герцог Виндзорский. Елизавета II приказала Патрику Планкету организовать 5 июня, в понедельник, достойные, но не пышные похороны. Единственная загвоздка состояла в том, как быть с церемонией выноса знамени, выпадавшей на 3 июня. Отменять ежегодный парад по случаю дня рождения не стали, но волынщикам и барабанщикам Шотландской гвардии было поручено сыграть похоронную песнь в память о бывшем короле – этот компромиссный вариант предложил Чартерис. Тело герцога было в течение двух дней выставлено для прощания в виндзорской часовне Святого Георгия, где также состоялась получасовая служба, за которой последовало погребение в Фрогморе. Вели службу четыре сановных священнослужителя – архиепископ Кентерберийский, архиепископ Йоркский, модератор Шотландской церкви и настоятель Виндзора; присутствовали все взрослые члены королевской семьи за исключением единственного остающегося в живых брата покойного, занемогшего герцога Глостерского.

Семидесятипятилетнюю герцогиню поселили в Букингемском дворце, и во время первого ужина с королевой и принцем Чарльзом она “трещала без умолку” (47), словно забыв о смерти супруга. На следующий вечер в часовне Святого Георгия вдова то и дело повторяла: “Он отказался от всего ради такой малости” (48), показывая при этом на себя со “странной улыбкой”, как свидетельствует Чарльз. В день похорон ее накачали успокоительными, и, сидя на хорах вместе с королевой, она слабо ориентировалась в пространстве, поэтому ее величество “с материнским участием и заботой постоянно поглаживала ее руку и поддерживала под локоть” (49), – вспоминает Кларисса Иден.

В рождественском обращении того года Елизавета II упомянула серебряную свадьбу, которую они с Филиппом отпраздновали месяцем ранее, проведя параллель между семейной жизнью и гармоничными международными отношениями, для которых в равной степени необходимы терпимость и понимание. Основная задача состояла в том, чтобы успокоить страны Содружества в преддверии официального вступления Британии в Европейское экономическое сообщество (так теперь назывался Общий рынок) в 1973 году. “Новые связи не заменят отношений с Содружеством, – утверждала королева. – Старые друзья не останутся в стороне, Британия возьмет их с собой в Европу” (50). Цель присоединения к ЕЭС, добавила она, в том, чтобы “расширить международную семью государств”.

Рождественское обращение снималось теперь в обновленном формате, перейти на который Елизавету II побудил успех “Королевской семьи”. В 1969 году вместо обычного телевыступления она обратилась к народу в письменной форме, одновременно вместе с советниками, как выразился Филипп, “ломая голову, что бы такое придумать получше” (51). В результате Ричард Костон осовременил подход, предложив вместо статичной картинки, где королева зачитывала текст с телесуфлера, иллюстрировать речь кадрами событий уходящего года. В эту подборку вошли королевские зарубежные поездки, Елизавета II с детьми, эпизоды празднования серебряной свадьбы. Как и документальный фильм 1969 года, эта итоговая подборка подчеркивала семейное благополучие королевы и ее родных.В то же время британские таблоиды все агрессивнее охотились за сенсациями и жареными фактами, связанными с королевской семьей. Возглавляли эту тенденцию “The Sun” и “News of the World”, перекупленная в 1969 году австралийским издателем Рупертом Мердоком, закоренелым республиканцем, который считал монархию вершиной “пирамиды снобизма” (52). Австралия признавала главой государства королеву, однако единомышленники Мердока, разделяющие его стремление к республике, составляли около четверти населения страны. К ним принадлежало и пришедшее к власти в декабре 1972 года лейбористское правительство с премьер-министром Гофом Уитлемом. Мердок намеревался рассмотреть королевскую семью под микроскопом и немедленно обнародовать все оплошности, одновременно обеспечивая продажи газеты и подрывая устои монархии.