Королева - Салли Беделл Смит (2013)

Елизавета II поддерживала постоянную связь с двумя своими главными советчиками, разговаривая с Освальдом по два-три раза в неделю, а с Порчи почти каждый день. Порчестер принял стратегическое решение отправлять больше принадлежащих Елизавете II кобыл в Соединенные Штаты на случки, “для прилива новой крови” (70). В 1960-х королева посылала некоторых своих лошадей во Францию и несколько в Соединенные Штаты, однако к 1970-м уже стало ясно, что лучших производителей надо искать в Кентукки. Порчестер посоветовал королеве (71) переправить через Атлантику по крайней мере полдюжины кобыл, распределив их по нескольким племенным заводам, чтобы скрестить с такими чемпионами, как Нижинский. Родившихся жеребят предполагалось перевезти затем обратно и тренировать в Англии.

В 1974 году Елизавету II порадовала победами “легконогая кобылка” (72), рожденная от Хайлайт, прямого потомка Феолы (великой королевской чистокровки, которая не только выигрывала скачки в 1930-х, но и дала миру в последующие десятилетия целую плеяду победителей), и Гусара, жеребца, принадлежавшего отцу Порчестера, 6-му графу Карнарвону. Королева назвала кобылу Хайклер в честь племенного завода Карнарвонов. Завоевав для ее величества первый за восемнадцать лет титул в классической скачке на приз в тысячу гиней в Ньюмаркете, Хайклер отправилась в июне в Шантийи, чтобы участвовать в престижных скачках на приз Дианы, известных также как “Французские дубы”.

Шестнадцатого числа королева в сопровождении Генри Порчестера, его жены Джин, Майкла Освальда и Мартина Чартериса вылетела из Виндзорского замка во Францию, чтобы присутствовать на обеде перед большими скачками. Недавно избранный президент Франции Валери Жискар д’Эстен прислал большую корзину (73) красных роз, и Елизавета II с сопровождающими проехала в открытом автомобиле по ипподрому, за которым виднелся замок Конде. Из разговора с девушкой-конюхом в паддоке ее величество знала, что Хайклер “в боевом настроении” (74). Последние фарлонги заезда она просидела в королевской ложе со спокойной улыбкой, молитвенно сложив руки, тогда как Порчестер и Освальд кричали во все горло. “Я очень несдержанно себя веду на ипподроме, – говорит Порчестер. – Бурно болею, совсем не по-британски. Помню, что, войдя в раж, хлопнул королеву по спине, когда Хайклер выиграла приз Дианы” (75). До этого на французских классических скачках не завоевывал победу ни один монарх.

Толпа зрителей скандировала “Vive la Reine!” (76), и, когда Елизавета II стала спускаться к Хайклер, ее чуть не задавили – уцелеть помогли Порчестер, Освальд и несколько жандармов. Вечером королева пригласила всех сопровождающих, включая тренера Дика Херна и жокея-победителя Джо Мерсера, на ужин в Виндзорский замок с королевой-матерью, принцем Филиппом, принцессой Анной и Дики Маунтбеттеном. На почетном месте в центре стола красовался только что завоеванный золотой кубок. После этого Хайклер победила в скачках короля Георга VI и Бриллиантовых скачках королевы Елизаветы в Аскоте, принеся в итоге львиную долю призовых ста сорока тысяч фунтов, полученных ее хозяйкой в том году.

Французский триумф состоялся как раз накануне скачек в Аскоте, которые в те дни представляли собой гораздо более пышное мероприятие, чем сейчас. Порядка шестидесяти гостей приглашались в замок на целую неделю. “Ко мне приставили лакея и каждый день выдавали программу с предложениями досуга на выбор, – вспоминает человек, посещавший скачки в двадцатилетнем с небольшим возрасте. – На обед и на сами скачки я должен был являться в визитке, а на ужин вечером – при полном параде. Опаздывать не полагалось, за этим, как и за тем, чтобы мы были правильно одеты, следили лакеи” (77).