Королева - Салли Беделл Смит (2013)

Другие члены королевской семьи тоже попытались донести свои чувства до публики. София Уэссекская и принцесса Анна (133) со своим сыном Питером Филлипсом и мужем Тимом Лоренсом вышли пообщаться со скорбящими в очереди к гробу королевы-матери. Непосредственно перед телевыступлением (134) Елизаветы II принцы Чарльз, Эндрю и Эдвард, а также сын Маргарет Дэвид Линли встали у четырех углов катафалка в траурном двадцатиминутном карауле.

Неожиданнее всего проявили себя принцы Уильям и Гарри (девятнадцати и семнадцати лет соответственно), рассказавшие в интервью о чудачествах королевы-матери. О том, как их столетняя прабабушка (135), посмотрев по телевизору шоу Саши Барона Коэна, учила их изображать Али Джи. После семейного рождественского ужина в том же году, прищелкнув пальцами в стиле Али Джи, она провозгласила: “Дорогая, обед был просто супер – респект!” (136)

Во вторник 9 апреля королевский ювелир Дэвид Томас (137) прибыл к шести утра, чтобы почистить водруженную на крышку гроба корону. Вдоль пути следования к месту погребения выстроился миллион людей, более одиннадцати миллионов собрались у телеэкранов. Среди двух тысяч двухсот собравшихся в Вестминстерском аббатстве присутствовали двадцать пять представителей европейских королевских домов, Блэры, Тэтчеры, Мейджоры, Джеймс Каллаган, первая леди Лора Буш, секретарь ООН Кофи Аннан и прочие высокопоставленные лица. Были и обычные люди, знакомые с королевой-матерью по трем с лишним сотням благотворительных обществ, которым она покровительствовала. В надгробных речах, вслед за телеобращением Елизаветы II, торжественные слова перемежались воспоминаниями о том, как королева-мать, “подобно солнцу, согревала нас своим теплом” (138), по словам архиепископа Кентерберийского Джорджа Кэри. Она воплощала “одну из самых основополагающих ипостасей и ролей – роль матери, мамы, королевы-мамы”.

Эта неделя стала важным рубежом. Пятьдесят лет Елизавета II преклонялась перед матерью, а теперь объект преклонения пропал. Королеве пришлось взвалить на себя помимо собственной роли еще и роль ушедшей матери. Она поднялась на новую возрастную ступень и стала всеобщей бабушкой, или, как выразилась Маргарет Роудз, “пожилым августейшим лицом” (139). Королева-мать, как ни обожала ее Елизавета II, все же затмевала дочь своим веселым, открытым характером, завоевывавшим народную любовь. Елизаветой II восхищались всегда, однако лишь теперь привязанность к королеве-матери начала перерастать в глубокое уважение к самой королеве.Смерть сестры и матери с интервалом в полтора месяца “сильно подкосила” (140) семидесятипятилетнюю Елизавету II, по словам Маргарет Роудз. “Утрата была огромной, – подтверждает Элизабет Энсон. – Два самых родных человека, с которыми она каждый день говорила по телефону, в одночасье ушли” (141). В полной мере эта утрата – как и перемены в отношениях с народом – даст о себе знать гораздо позже. А пока Елизавета II будет искать утешение в верности своему долгу.

...

“Спустя пятьдесят лет они вдруг прозрели и поняли, чем ценна королева”.

Королева Елизавета II и принц Филипп едут в Золотой парадной карете из Букингемского дворца в собор Святого Павла на благодарственный молебен в честь Золотого юбилея царствования. Июнь 2002 года. Rebecca Nadin/Press Association Images

Глава девятнадцатая Кадр за кадром

“Британцы разучились веселиться от души” (1), – заявил историк Дэвид Старки в конце января 2002 года, объясняя, какие перемены в британском обществе помешают воссоздать праздничную атмосферу Серебряного юбилея двадцать пять лет спустя. Старки вместе с хором других скептиков предрекал провал Золотого юбилея. Как и в 1977 году, солировала в этом хоре “The Guardian”, а вторила ей “The Independent” – те же газеты, что сулили чуть ранее вялый отклик на смерть королевы-матери.