Убить пересмешника - Харпер Ли (1964)

– А после того, как вы опрокинули стул, что было?

У Тома будто язык отнялся. Он поглядел на Аттикуса, потом на присяжных, потом на мистера Андервуда, который сидел напротив него.

– Том, вы поклялись говорить всю правду. Мы ждем.

Том растерянно провел рукой по губам.

– Что же было дальше?

– Отвечай на вопрос, – сказал судья Тейлор. Он уже на треть сжевал свою сигару.

– Я спрыгнул со стула, мистер Финч, повернулся, а она как накинется на меня…

– Накинулась на вас? С кулаками?

– Нет, сэр, она… она меня обняла. Обеими руками обхватила.

На этот раз судья Тейлор громко стукнул своим молотком, и в ту же минуту в зале зажегся свет. Еще не стемнело, но солнце уже не светило в окна. Судья Тейлор живо навел порядок.

– А потом что она сделала?

Том через силу глотнул.

– Она встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку. И говорит – отродясь ни с кем не целовалась, хоть черномазого поцелую. А что отец с ней делает, так это, мол, не в счет. Поцелуй и ты меня, черномазый, говорит. Я говорю: отпустите меня, мисс Мэйелла, – и хотел бежать, а она загородила дверь, не толкать же мне ее. Не хотел я ее толкать, мистер Финч, и говорю: пропустите меня, а тут как раз мистер Юэл заглянул в окно и давай кричать.

– Что он кричал?

Том Робинсон опять глотнул и вытаращил глаза.

– Не могу я это сказать… не могу… тут народ, дети…

– Что он кричал, Том? Вы должны повторить присяжным, что он сказал.

Том Робинсон крепко зажмурился.

– Он сказал: «Чертова шлюха, я тебя убью».

– А потом что было?

– Я сразу убежал, мистер Финч, не знаю я, что было.

– Том, вы изнасиловали Мэйеллу Юэл?

– Нет, сэр.

– Нанесли вы ей какие-нибудь побои?

– Нет, сэр.

– Вы противились ее заигрываниям?

– Я старался, мистер Финч. Я старался, только я не хотел быть грубым. Не хотел быть грубым, не хотел ее толкать.

Тут мне пришло в голову – Том очень воспитанный, прямо как Аттикус. Только после отец мне объяснил, и я поняла, в какое трудное положение попал Том: что бы там ни было, а посмей он ударить белую женщину – и ему конец, вот он и кинулся бежать, а раз бежит, значит, виноват.

– Давайте вернемся к мистеру Юэлу, Том, – сказал Аттикус. – Он вам что-нибудь сказал?

– Нет, сэр. Может, он что и сказал, да меня-то уже не было…

– Достаточно, – оборвал Аттикус. – А то, что вы слышали, кому он говорил?

– Он говорил мисс Мэйелле, мистер Финч, и смотрел на нее.

– И потом вы убежали?

– Да, сэр.

– Почему вы убежали?

– Напугался, сэр.

– Почему вы испугались?

– Были бы вы черный, мистер Финч, вы бы тоже напугались.

Аттикус сел. К свидетельскому месту пошел мистер Джилмер, но в это время в публике поднялся мистер Линк Диз и объявил:

– Вот что я вам всем скажу. Этот малый работает у меня восемь лет, и ни разу я его ни в чем дурном не заметил. Ни разу.

– Попридержите язык, сэр! – загремел судья Тейлор. Сейчас он был ни капельки не сонный и весь покраснел. Удивительное дело, несмотря на сигару, он говорил очень внятно. – Линк Диз, – заорал он, – если вам есть что сказать, извольте это говорить в положенное время и под присягой, а пока чтоб вашего духа тут не было! Понятно? Черт меня подери, стану я тут слушать этого фрукта!

Судья Тейлор свирепо поглядел на Аттикуса – попробуй, мол, скажи хоть слово, но Аттикус наклонил голову и только посмеивался про себя. Аттикус когда-то говорил – судья Тейлор очень любит метать громы и молнии, иногда даже хватает через край, но адвокаты пропускают его грозные тирады мимо ушей. Я поглядела на Джима, а он только покачал головой.

– Это ведь не то что присяжный встал да заговорил, – сказал он. – Тогда бы он, наверно, так не разъярился. А мистер Линк просто нарушает порядок.