Новая жизнь, Божественная комедия - Данте Алигьери (1967)

Они впились зубами на лету

И растащили бедные остатки.

130Мой проводник повел меня к кусту;

А тот, в крови, оплакивал, стеная,

Своих поломов горькую тщету:

133«О Джакомо да Сант-Андреа! Злая

Была затея защищаться мной!

Я ль виноват, что жизнь твоя дурная?»

136Остановясь над ним, наставник мой

Промолвил: «Кем ты был, сквозь эти раны

Струящий с кровью скорбный голос свой?»

139И он в ответ: «О души, в эти страны

Пришедшие сквозь вековую тьму,

Чтоб видеть в прахе мой покров раздранный,

142Сгребите листья к терну моему!

Мой город — тот, где ради Иоанна

Забыт былой заступник; потому

145Его искусство мстит нам неустанно;

[270]

И если бы поднесь у Арнских вод

Его частица не была сохранна,

148То строившие сызнова оплот

На Аттиловом грозном пепелище —

Напрасно утруждали бы народ.

[271]

151Я сам себя казнил в моем жилище».

[272]

ПЕСНЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

1Объят печалью о местах, мне милых,

Я подобрал опавшие листы

И обессиленному возвратил их.

4Пройдя сквозь лес, мы вышли у черты,

Где третий пояс лег внутри второго

И гневный суд вершится с высоты.

7Дабы явить, что взору было ново,

Скажу, что нам, огромной пеленой,

Открылась степь, где нет ростка живого.

10Злосчастный лес ее обвил

[273]каймой,

Как он и сам обвит рекой горючей;

Мы стали с краю, я и спутник мой.

13Вся даль была сплошной песок сыпучий,

Как тот, который попирал Катон

[274],

Из края в край пройдя равниной жгучей.

16О божья месть, как тяжко устрашен

Быть должен тот, кто прочитает ныне,

На что мой взгляд был въяве устремлен!

19Я видел толпы голых душ в пустыне:

Все плакали, в терзанье вековом,

Но разной обреченные судьбине.

22Кто был повержен навзничь, вверх лицом,

Кто, съежившись, сидел на почве пыльной,

А кто сновал без устали кругом.

[275]

25Разряд шагавших самый был обильный;

Лежавших я всех меньше насчитал,

Но вопль их скорбных уст был самый сильный.

28А над пустыней медленно спадал

Дождь пламени, широкими платками,

Как снег в безветрии нагорных скал.

31Как Александр, под знойными лучами

Сквозь Индию ведя свои полки,

Настигнут был падучими огнями

34И приказал, чтобы его стрелки

Усерднее топтали землю, зная,

Что порознь легче гаснут языки,

[276]—

37Так опускалась вьюга огневая;

И прах пылал, как под огнивом трут,

Мучения казнимых удвояя.

40И я смотрел, как вечный пляс ведут

Худые руки, стряхивая с тела

То здесь, то там огнепалящий зуд.

43Я начал: «Ты, чья сила одолела

Все, кроме бесов, коими закрыт

Нам доступ был у грозного предела,

[277]

46Кто это, рослый, хмуро так лежит,

[278]

Презрев пожар, палящий отовсюду?

Его и дождь, я вижу, не мягчит».

49А тот, поняв, что я дивлюсь, как чуду,

Его гордыне, отвечал, крича:

«Каким я жил, таким и в смерти буду!

52Пускай Зевес замучит ковача,

[279]

Из чьей руки он взял перун железный,