Эра Милосердия - Вайнеры Братья (1976)

"Студер" снова оторвался от нас на несколько десятков метров и мчался по улице в сторону Красной площади. Здесь он не мог, никак не должен был уйти от нас - там впереди были милицейские посты, они должны перекрыть трассу... На повороте я ударился головой о стенку, и кровь снова сильно засочилась по лицу, я утирался рукавом и почему-то вспомнил о брошенном в "Савое" плаще - в кармане был платок и завернутый в газету довольно большой кус хлеба...

Копырин резко затормозил, крутанул налево руль и сразу же отпустил тормоз - задок автобуса мгновенно забросило вперед, машина повернулась почти перпендикулярно, прыгнула в глубокий черный провал подворотни, и я подумал, что это, наверное, один из хитрых копыринских проходных дворов. Направо, направо, прямо, налево, палисадник, налево, сарай... С пулеметным перещелком досок снес Копырин штакетный забор... удар... направо, ухаб... налево, еще налево, подворотня - вылетели в Ветошный переулок. Налево... Направо...

- Вон он!.. Вон он, гад!..- закричал Пасюк, показывая быстро удаляющуюся в сумрак тень - "студер" снова был почти рядом и мчался к улице Куйбышева.

- Глеб Егорыч, еще немного - и баллоны мои не сдюжат,- сказал Копырин.Я ведь просил...

- Давай, давай, отец! Не время...

- В Зарядье ом, сука, рвется. Там есть где притыриться...

- Отсеки его! Давай налево...

- Нельзя! Он себе на набережную ход оставит - мне его там не прищучить...

На спуске к улице Разина мы почти настигли "студер", повисли прямо на его хвосте. И тут откуда-то появилась эта треклятая "эмка" - откуда, из какого двора она вынырнула, черт ее знает, но она словно из-под земли выросла между нашим капотом и железным задним бортом "студера"! Пасюк сердито бормотал что-то в усы, скрипел зубами и матерился Жеглов, дергая поводок сирены, которая заклинила в самый нужный момент, а Копырин врубил весь свет, нажал и не отпускал свою бибикалку, и она гудела над ночным городом жалобно, неостановимо и зло. В свете фар нам был виден на заднем сиденье в кабине "эмки" полковник, который, повернувшись к нам, махал кулаком и что-то кричал своему шоферу, который нарочно притормаживал машину и старался закупорить проезд, чтобы остановить нас...

- Ах, идиотство! Ах, дураки!- хрипел в исступлении Жеглов, а "студер" уже вылетел на улицу Разина и поворачивал налево, к Зарядью.

Высунувшись в окно до половины, Жеглов дико заорал:

- Прочь! С дороги! Прочь! Милиция!..

Но в "эмке" его не слышали и всерьез намерились задержать "автохулиганов". В руке у полковника блеснул пистолет.

Жеглов тихо сказал Копырину:

- Давай, отец, сделай его...

- Ох, Глеб Егорыч,- неуверенно бормотнул Копырин.- Ответим за это, ох ответим...

- Ответим, Копырин, мы все время за что-нибудь отвечаем. Давай!..

Копырин вздохнул, дал газ, чуток руля подвернул, выскочил одним колесом на тротуар, сделал еще рывок, поравнялся с "эмкой", дернул налево и столкнул ее с дороги. С воплем разорвалось железо на борту - полосой обшивку вырвало,- "эмку"

развернуло в обратную сторону, а Копырин уже срезал угол поперек улицы Разина к Щепотинкину переулку, где промелькнул кузов "студера". Не успели мы его прихватить на зигзагах Зарядья - быстроходный грузовик проскочил на Москворецкий мост. А Копырин давил акселератор на всю железку, удерживая крайний левый ряд, чтобы не дать "студеру" поворот на Болотную площадь.