Эра Милосердия - Вайнеры Братья (1976)

- Нет,- ответил я коротко, глядя на его руки - сильные, красивые, смирно лежащие на коленях, с длинными холеными ногтями на мизинцах - и думая о том, что же он успел ими натворить в своей жизни. А Фокс, будто догадавшись, сказал доверительно:

- На руки мои смотрите? Руки артиста!.. К сожалению, жизнь моя пошла по другому пути...

Манжета на правом рукаве его рубашки была разорвана, и я увидел начало татуировки. Я подошел, довольно бесцеремонно завернул рукав и прочитал наколку:

"Кто не был - побудет, а был - не забудет".

Фокс улыбнулся и пояснил:

- Ошибки молодости. Пришлось побывать и запомнить навсегда. Чтобы не повторять...

- Вы работаете? - спросил я хмуро.

- Конечно,- живо отозвался он.- Как говорится, кто не работает, тот не пьет... Я снабженец на сатураторной базе...

- А в свободное от снабжения время?

- Буду с вами совершенно откровенен - я играю. На бильярде, в карты, в "железку"

- все равно, лишь бы играть. Иногда это мне дорого обходится, но... страсти бушуют! Лишь бы не связываться с Уголовным кодексом - ибо я честный человек, даже не по воспитанию, а по рождению! И теперь это неожиданное задержание!

Помилуйте, что же это такое делается?!

Я как можно спокойнее спросил:

- А зачем же вы стекло в "Савое" выбили? От нас зачем убегали?

Он поморщился, как от горькой пилюли:

- Избыток впечатлительности, черт знает что! Мне показалось, что ваш приятель - или начальник, бог его ведает,- ну, в общем, он внешне очень похож на одного головореза, которому я, к несчастью, програлся в карты. Он предупредил, что если я не отдам долга, он меня зарежет - подумать только!- Фокс закурил, пустил в потолок замысловатую струю дыма, закончил:- Когда я вашу компанию увидел, до ужаса, до беспамятства перепугался и стал спасаться любой ценой... Я, конечно, готов уплатить за витрину ресторана и принести свои извинения Марианне, но...

ваш начальник что-то такое, простите, нес, что в голове не укладывается - это насчет того, что я душегуб, что вы меня раздавите и так далее. Здесь хоть и МУР, но все-таки учреждение, а не малина. Я хотел бы знать, что он имел в виду...

Зазвонил телефон. Эксперт научно-технического отдела Сапожников быстренько сверил свежую дактилограмму Фокса с контрольными материалами и теперь спешил выложить мне ворох новостей: отпечаток на бутылке "кюрдамира" соответствовал безымянному пальцу левой руки Фокса; отпечатки на карасе - ломике, который мы нашли в ограбленном магазине,- оставил он же, только правой рукой. Фокс что-то говорил мне, но я его почти не слушал, только прикидывал, что еще надо для формы проверить,- по сути, картина была мне уже ясна.

Пришел эксперт Родионов. Он принес в фаянсовой баночке какое-то вязкое вещество розового цвета, стеклянными палочками извлек катышек вроде небольшой картошины и вопросительно посмотрел на меня.

- Что надо делать? - спросил я.

С опаской поглядывая на Фокса, Родионов сказал:

- Пусть он откусит половину массы...

Фокс гордо воздел плечи:

- Это еще что такое?

Эксперт заверил:

- Да вы не беспокойтесь, это безвредно...

- Кому безвредно, а мне, может быть, вредно,- сказал Фокс сварливо.

- Да бросьте выламываться, Фокс,- сказал я ему.- Если вы честный человек, как утверждаете, вы охотно подвергнетесь проверке, так ведь?

Фокс, видимо, не совсем понимал значение опыта, который мы производили, но и роль портить не хотел, поэтому небрежно взял "картошину" и с гримасой отвращения перекусил ее, вытолкнув изо рта остаток массы на стол. Родионов поколдовал немного над ней и спустя две-три минуты подозвал меня; на столе рядом с контрольным образцом лежал гипсовый оттиск откуса от шоколада из квартиры Ларисы Груздевой.