Эра Милосердия - Вайнеры Братья (1976)

- Он самый, вот поглядите...- сказал Родионов, но я уже и без него видел, что следы зубов одинаковые: щель между передними резцами, поворот их по сравнению с остальными зубами, размер.

Я похлопал эксперта по плечу, мы поулыбались друг другу, и он ушел, а я стал рассматривать сберегательную книжку Фокса. Двести шестьдесят семь тысяч рублей на ней было! И я сказал:

- Четверть миллиона с гаком... М-да-а... Это все с базы сатураторной... или из бильярдной, а?

Фокс поерзал немного или сделал вид, что поерзал, открыто, по своему обычаю, улыбнулся и сказал:

- У вас, товарищ Шарапов, лицо доброго и милого человека. Оно располагает к откровенности...

Знаю я прекрасно, какое у меня лицо и к какой откровенности оно располагает. Нос мой курносый особенно или гляделки крохотные. Ну-ну, пой пташечка, пой... Я широко улыбнулся и вопросительно посмотрел на Фокса. А он сказал:

- Поэтому я буду с вами совершенно откровенен. В моем возрасте мальчишество - штука стыдная, конечно... Но я холост, люблю встречаться с женщинами, а женщины, что бы там ни говорили идеалисты, любят людей богатых... А я нищий. Да-да, не удивляйтесь, я нищий служащий, только удача на зеленом сукне позволяет мне изредка сводить свою даму в ресторан...

- А четверть миллиона? - напомнил я.

- Момент, все объясню. Женщина предпочитает, как это ни печально, жадного богача щедрому нищему. Да-да-да! Поэтому любая раскрывает объятия человеку, у которого на книжке больше четверти миллиона. Неважно, что он прижимист, как я, она рассчитывает своими прелестями заставить его раскошелиться...

Я почувствовал, как волна холодной, просто-таки леденящей злобы подкатилась у меня к горлу: я вспомнил Шурку Баранову, катающуюся по полу на кухне, а потом сразу же - Варю, огромные ее нежные глаза - этот мерзавец своими словами пачкал их, оскорблял, даже не подозревая об их существовании. И нечаянно для самого себя я крикнул:

- Ну-ну, вы потише тут насчет женщин распространяйтесь! Привыкли с продажными...

Фокс перебил меня:

- Да что вы, товарищ Шарапов, я далек от обобщений! Разумеется, я говорю о своих знакомых...

- Давайте-ка лучше к делу. Что там с вашими миллионами?

- А ничего,- спокойно сказал Фокс.- Нет никаких миллионов. Фикция. К предыдущему вкладу в сто рублей я приписал следующую строчку. Проверьте и узнаете, что, к великому моему сожалению, в сберкассе числятся только сто рублей...- И он широко развел руками, извиняясь вроде за свое легкомыслие.

А я ему поверил. Сразу поверил, даже проверять не стал, потому что все мне стало ясно, все его действия паскудные. И сам он сделался мне неинтересным и противным, как будто я ненароком мышь раздавил. Но арестованного не бросишь, как надоевшего попутчика в купе, и я ему сказал, чуть ли не зевая - мне в самом деле вдруг очень сильно захотелось спать:

- Ты не только снабженец и картежник, Фокс. Ты бандит и убийца. Ты убил Ларису Груздеву, сторожа в магазине на Трифоновской и еще за тобой достаточно всякого водится. За все это ты ответишь. Дай только срок, приедет следователь прокуратуры товарищ Панков, он это дело ведет, и будешь ты мертвее всех своих покойников, понял? Он все оформит, будь спок...

В лице немножко изменился Фокс, но так, самую малость, уставился в окно, сказал без всякого волнения:

- Во-он чего! Клепальщики вы известные, зайцу волчий хвост пришьете, не то что человеку дело...

Я опять разозлился:

- Ты на моих товарищей суп не лей, они из-за таких, как ты, сволочей, под пули идут... И на окно глазеть нечего, оно не на улицу, а во двор выходит, прямо в собачий питомник. Рискнешь?

Он помотал головой, сказал с укоризной:

- Не думал я, что в МУРе так с людьми обращаются... Ведь это все, что вы наговорили, доказать надо.

- Докажем, не бойтесь, все докажем. И про Ларису, и про "Черную кошку" вашу пресловутую...