Эра Милосердия - Вайнеры Братья (1976)

И ушел. А я сидел один в кабинете, представляя себе встречу с Аней, наши разговоры, бандитов и то, как мы их повяжем. Все это сливалось в довольно сумбурную картину, но мне сейчас ясности полной и не требовалось, ведь когда в разведку идешь - тоже не знаешь, как там в деталях сложится. Главное, представлять свою задачу, а решать ее надо по обстановке, на то тебе и голова дана, не только ведь каску носить!

Жеглов вернулся довольно скоро, и по его собранному виду я догадался, что "добро" начальства получено.

- Разрешил Свирский,- сказал Жеглов.- Он, конечно, поговорит с тобой, даст руководящие указания, но главное сделано. А я тут еще одну деталь надумал:

скомандуем в КПЗ, чтобы отобрали у Фокса платочек его знаменитый - он тебе заместо пароля будет, а? - И широко улыбнулся.

- Все, тогда хватит травить,- сказал я деловито.- Время уходит, давай соображать...

рпдзпфпчлб л чуфтеюе чпйопч - Кубок СССР по футболу. "Зенит" вышел в полуфинал.

- Миллион зрителей просмотрели новый, художественный фильм "Без вины виноватые", сценарий и постановка лауреата Сталинской премии Владимира Петрова:

- Московский театр сатиры купит старинные украшения: "драгоценности" из искусственных камней,- кольца, браслеты, серьги, броши, кулоны; перчатки, кружева и веера.

Московское радио. Городская информация - Ну что? Ждать, пожалуй, больше нечего,- сказал Свирский.- Звони, Шарапов.

Послушаем, что нам скажут...

Свирский сидел верхом на стуле прямо перед столом, в углах кабинета маялись Тараскин, Пасюк и Гриша, а Жеглов стоял, подпирая спиной дверь, будто хотел нам показать, что не выйдем мы отсюда, пока дело не сделаем. Я еще раз посмотрел на них, и под ложечкой что-то екнуло и сжалось. Снял я телефонную трубку, и показалась она мне ужасно тяжелой, словно это была не эбонитовая пустяковина, а ложе "петеэровки", и горло перехватило спазмой, как перед командой "Ро-ота!..", когда поднимаешь людей из траншеи для первого броска разведки боем.

- Ну-ну, ничего, все будет нормально,- сказал Свирский и улыбнулся. Я почувствовал себя немного увереннее, и диск стронулся с места.

Долго бродили в проводах далекие гудки и шорохи, потом что-то щелкнуло, и старушечий шамкающий голос ответил:

- Але! Слу-ушаю!

- Здравствуй, бабанька!- быстро, задушливо сказал я.- Ты мне Аню к трубочке подзови...

- А иде я тебе ее возьму? Нету Анюты, нету ее сейчас. Коли надо чего, ты мене скажи, я ей все сообчу, как появится, конечно...

- Слушай, бабка, меня внимательно. Ты ее где хошь сыщи, скажи ей, что человек от Фокса весточку притаранил. Звонить тебе я более не хочу, ты так и скажи ей:

сегодня в четыре часа я буду около памятника Тимирязеву, в конце Тверского бульвара. Росту я среднего, пальто на мне черное будет и кепка серая, ну, газетку еще в руки возьму. В общем, коли захочет, узнает. Письмо у меня для ней имеется. Так и скажи - не придет, искать ее более не стану, время нет, я приезжий. Ты все поняла, чего сказал?

Бабка судорожно передохнула, медленно ответила:

- Понять поняла, а делов ваших не разумею. Коли появится, все скажу.

- Молодец, бабка. Покедова...

Положил трубку и почувствовал, что вся спина у меня мокрая - будто кули мучные на себе таскал. Свирский встал, хлопнул меня по плечу:

- Хорошо говорил, спокойно. Давай в том же духе.- Дошел до двери и, обернувшись, спросил:- Не боишься?

- Как вам сказать... Я ведь через линию фронта ходил. Вот там всегда боялся. А эту мразь мне бояться как-то совестно...

- Это ты не прав,- покачал Свирский головой.- Бандит опаснее фашиста, потому что носит чужую личину - вон на красавца вашего, на Фокса взгляни... Так что бояться, наверное, их не надо, а опаску против них иметь обязательно. Это для дела полезнее...