Эра Милосердия - Вайнеры Братья (1976)

Отложил я письма Арнольда в сторону, взялся было за письма Ирины, но в комнату быстро вошел милиционер.

- Товарищ капитан, гражданина Груздева привезли. Можно войти? обратился он к Жеглову.

Да, собственно, Груздев и так уже вошел. Он стоял в дверях, уцепившись за косяк, и я почему-то в первый момент смотрел не на его лицо, а именно на эту судорожно сжатую, белую, словно налившуюся гипсом, руку. Каждый сустав выступил на ней желтоватым пятном, и располосовали ее синие полоски вен, и в этой руке жил такой ужасный испуг, в недвижимости ее было такое волнение, что я никак не мог оторваться от нее и взглянуть Груздеву в глаза и очнулся, только услышав его голос:

- Что это такое?..

Все молчали, потому что вопрос не требовал ответа. С криком бросилась к нему на грудь Надя, увидев в нем единственного здесь близкого человека, с которым можно разделить и утишить боль потери.

Груздев отцепил руку от двери, он словно отлеплял каждый палец по отдельности, и все движения его походили на замедленное кино, а рука совершила в воздухе плавный круг, слепо нащупала голову Нади и бесчувственно, вяло стала гладить ее, а сухие обветренные губы шептали еле слышно:

- Вот... Наденька... какое... несчастье... случилось...

Не отрываясь, смотрел он на Ларису, и нам, конечно, было неведомо, о чем он думает - о том, как они встретились или как последний раз расстались, или как она впервые вошла в этот дом, или как случилось, что она лежит здесь наполовину голая, на полу, с простреленной головой, и дом полон чужих людей, которые хозяйски распоряжаются, а он приходит сюда опоздавшим зрителем, когда занавес уже поднят и страшная запутанная пьеса идет полным ходом. На его костистом некрасивом лице было разлито огромное испуганное удивление, но с каждой минутой недоумение исчезало, как влага с горячего асфальта, пока не запекся на лице неровными красными пятнами страх, только страх...

С того момента, как Груздев вошел, Жеглов не сводил с него пристального взгляда своих выпуклых цепких глаз, и Груздев, видимо, в конце концов почувствовал этот взгляд, беспокойно повертел головой, посмотрел на Жеглова и спросил:

- Что вы на меня так смотрите? Жеглов пожал плечами:

- Странный вопрос... Обыкновенно смотрю.

- Не-ет, вы на меня так смотрите, будто подозреваете...- Груздев покачал головой.

- Знаете что, гражданин, давайте не будем отвлекаться,- сказал Жеглов, и по тону его, по оттопырившейся нижней губе я понял, что он рассердился.Скажите мне лучше, когда вы с потерпевшей последний раз виделись?

- Дней десять назад.

- Где?

- Здесь.

- С какой целью?

- Мы размениваем квартиру - я привез Ларисе планы нескольких вариантов...

Груздев говорил медленно, еле разлепляя сухие губы, и я не мог понять: он что, раздумывает так долго над ответами или все еще опомниться не может?

К разговору подключился Панков:

- Вы кого-нибудь подозреваете?

Груздев вскинул на него недобрый взгляд:

- Чтобы подозревать, надо иметь основания. У меня таких оснований нет.Он сказал это раздельно, веско, и в голосе его скрипнула жесть неприязни.

- Это конечно,- простецки улыбнулся Панков.- Но, возможно, есть человек, к которому стоит повнимательней присмотреться, вы как думаете?

- Таких людей вокруг Ларисы последнее время вилось предостаточно,сказал Груздев зло, помолчал, тяжело вздохнул.- Я ее предупреждал, что вся эта жизнь вокруг Мельпомены добром не кончится...

- Вы имеете в виду ее театральное окружение...- уточнил Жеглов и как бы мимоходом спросил: - У вас сейчас как с жилплощадью, нормально?

- Ненормально! - отрезал Груздев и с вызовом добавил: - Но к делу это отношения не имеет...

Он вытащил из кармана пальто носовой платок и вытер вспотевший лоб.

- Как знать, как знать,- неожиданно тонким голосом сказал Жеглов и достал из планшета записку, повертел ее в руках и спрятал обратно.- У вас оружие имеется?