Эра Милосердия - Вайнеры Братья (1976)

- Слушай, друг! - Я положил ему руку на плечо.- Ты не видал, часом, парень к ней ходит, довольно молодой...

Спиридон почесал затылок, сказал неуверенно:

- Хто ее знает... Ходют, конечно, люди... Ходют. И молодые ходют. А какой он из себя?

В спешке у Кирпича не взяли подробного словесного портрета Фокса, да и тактически было неправильно показывать Кирпичу, что ищем мы и сами не знаем кого, и теперь, кроме скупой Веркиной характеристики: "Ладный, брови вразлет, высокий, черный", я ничего о Фоксе и сказать не мог. Так я и объяснил:

- Высокий, ладный такой, брови вразлет, волосы черные...

- Вроде заходил наподобие...- сказал задумчиво дворник, и было видно, что он говорит это скорее из желания сделать приятное работникам милиции, беспокоящимся в такую поздноту. И совершенно бездумно повторил: - Высокий, ладный...

- В военной форме, только без погон,- вспомнил я.

- Так ведь сейчас все в военной форме без погон ходют,- резонно возразил дворник.- Это я тут слыхал, как один сговаривался по телефону с другим спознаться: я, говорит, буду в галошах и в пиджаке.

- И то верно,- согласился Тараскин и сказал мне: - Хватит небось рассусоливать, пошли к ней, там видно будет...

Мы вошли в подъезд, темный, пропахший старым крашеным деревом, кошками, щами и оладьями из картофельной кожуры, которые все называли тошнотиками. Наверх вела старая перекосившаяся лестница, и от одного только взгляда на нее, казалось, поднимался невероятный скрип. Между этажами горела маленькая пыльная лампочка - уныло, вполнакала, еле-еле самое себя освещала.

- Вы меня здесь подождите,- шепнул я и двинулся наверх неслышным плывущим шагом, от которого уже начал на гражданке отвыкать; приник к двери Соболевской. За дверью было совершенно тихо, и я стал прикидывать, под каким предлогом лучше всего стучаться в квартиру.

С одной стороны. Кирпич мог наврать, показать вовсе и не тот дом, и в этом случае мы сейчас поднимем неповинного человека, одинокую женщину. Невелика радость ей посреди ночи двери открывать кому бы то ни было. С другой стороны, если адрес правильный, Фокс может сейчас быть здесь, а поскольку он мальчишечка серьезный, то и бабахнет за милую душу. Жеглов не зря предупреждал. Конечно, был бы здесь Жеглов, он бы что-нибудь придумал...

В общем, какие фортели ни перебирай, а входить надо. И если Фокс там, наш приход должен выглядеть понатуральней, а всякие там "примите телеграмму" и все такое прочее сразу наведет его на подозрение.

Я опять спустился, быстро отдал распоряжения:

- Тараскин, ты давай под окна на всякий случай - вдруг сиганет, здесь невысоко, так что ты его встретишь. А ты, дед Спиридон, со мной. Она тебя знает?

- Знает,- буркнул дворник.

- Скажешь ей, что с тобой милиция - проверка документов. Извинись.

Дворник кивнул, и мы пошли наверх. Стучать в дверь пришлось довольно долго, наконец сонный испуганный женский голос спросил:

- Кто там?

- Это я, дворник, Спиридон Иваныч,- сказал дед, прокашлявшись.- Вы уж извините, гражданочка Соболевская, отворите на минутку...

Дверь приоткрылась - видимо на цепочке. Соболевскую в темном коридоре не видно было, но она, наверное, разглядела дворника и сказала уже спокойнее, но с раздражением:

- Что приключилось, Спиридон Иваныч?

- Да вот из милиции, проверка документов, вы уж отворите,- сказал виновато дворник, и Соболевская, сняв цепочку, открыла дверь, зажгла свет в прихожей.

Я поздоровался и сразу же, бормотнув "извините", прошелся по квартире ни в комнатах, а было их две, ни в крохотной кухоньке, ни в таком же крохотном туалете никого не было. Только убедившись в этом, я вернулся в прихожую, сказал хозяйке:

- Извините, пожалуйста, гражданочка. Служба! - И, разведя руками, пояснил: - Время трудное, паспортный режим приходится соблюдать.