Стая - Сергеева Оксана (2014)

— Рая, вот ты взрослая женщина, а мыслишь такими закостенелыми стереотипами,— с легкой

ироний проговорил Денис.

— Какими это?

— А такими… Наличие штампа в паспорте и спиногрыз в довесок никак не повод остепениться.

— Ох, Денис, сынок, — Раиса погладила племянника по голове, поскребла короткие волосы у него

на макушке, — умные вы, современные такие, не слушаете старших. Все правильно, конечно, но

ведь можно и не успеть.

— Что за обреченность в голосе?

— Так и я уже не девочка. И на жизнь смотрю по-другому.

— Ты лучше вон, смотри, какая красотка у нас растет. Хоть в чем-то папка-негодяй постарался.

Правда белобрысая… Ну это ничего. Зато глаза будут голубые.

При каждом взгляде на девочку его сердце пронзала такая щемящая нежность, что внутри

становилось тепло. И это чувство раз от разу только росло, пробираясь в самые дальние уголки души

и заполняя ее пустоты. Если это хоть отдаленно похоже на родительский инстинкт, то это очень

сильно. Так сильно, что начинало что-то менять изнутри, немного сдвигая мироощущение — потому

что в жизни появилось крохотное существо, ради которого можно пойти на все, даже убить.

До сих пор помнил свои ощущения в тот день, когда забрали Таню из роддома. Сначала ничего

особенного: розовый сверток на руках у Бори не произвел большого впечатления. Знали же, ждали.

Неожиданно, что родилась девочка, да. Но уже потом, дома, когда развернули одеяльце, и глазам

предстала эта малявка в бело-розовых рюшах… Как удар под дых, аж слезы на глаза навернулись, и

брать боялся первое время. Такая маленькая она, просто крошечная…

Малышка завозилась, заагукала, нетерпеливо задергала ручками, пытаясь освободиться от пеленки, и

Рая осторожно развернула ее.

— О чем призадумался? — спросила тётка, застав на лице Дениса отстраненное выражение.

— О том, что, наверное, Танька уже пожарила котлеты. Есть хочу.

Рая снова рассмеялась — ее пышная грудь всколыхнулась, светлые кудри на плечах подскочили.

— Вот все вы мужики такие. Мы о большом и светлом…

— …а мы о насущном, — закончил Денис, усмехнувшись. — Не могу я, Рая, о большом и светлом на

голодный желудок думать.

— Может, оно и правильно, — вздохнула женщина и принялась гладить девочке животик. Та

закряхтела, как будто недовольно, и выгнулась. — Не нравится? Ну потерпи, конфетка, это полезно.

Массажик — это очень полезно…

Как-то принято считать, что жизнь все расставляет по местам, и Бог воздает всем по справедливости.

У Раи, которая в детях души не чаяла, своих не было. А у некоторых, кому их иметь просто

противопоказано… Что это за справедливость такая? Подумалось: знает ли мать, что бабушкой

стала? Хотел произнести это вслух, спросить у тётки, но потом передумал.

— Наська, ты у нас вообще странная. — Тронул детскую ладошечку, и девочка тут же крепко

ухватила его за указательный палец. — Не плачешь даже, мяукаешь, как котенок и все.

— А ты оставайся у нас ночевать, она ночью тебе все продемонстрирует. Такого жару задаст, —

сказала вошедшая Таня, услышав слова брата. — Да, маленькая? — заворковала, как только

посмотрела на дочь. И девочка, услышав голос матери, оживилась, активно зашевелила ручками и

ножками, растянулась в беззубой улыбке. — Пойдемте ужинать.

— Танюш, вы с Денисом идите. А я с Настюшей посижу, поиграю. Ты отдохни хоть, пока я здесь, потом выкупаем ее, покормишь. Она давно не спит, так, может, и ночь у тебя будет спокойная.

— Может, и будет. Пойдем, Денис.

— Пойдем, — вздохнул он и аккуратно освободился от крепкого захвата детских пальчиков.

— Я тебе рагу на гарнир положила, ничего? Или гречку хочешь?

— Нет, не суетись, меня все устраивает. Спасибо, — поблагодарил сестру, но первым делом взялся

не за вилку, а за пульт от телевизора.